Парк в усадьбе Липки-Алексеевское (Липовка). Photo by www.nataturka.ru
Эти селения располагались в местности, с запада ограниченной Дмитровской дорогой, с востока – речкой Вздериношкой, с юга – владениями сел Алтуфьево и Бибирево, а с севера – сырым лесом. В глубокой древности здесь были болота. В пологих берегах текли речки и ручьи к Яузе. Постепенно уровень почвенных вод понизился, и из болота выступили возвышенности, в которых речки сначала проложили русла, а затем прорыли овраги.
Под тонким слоем почвы тут залегают пласты глины, и некогда на берегах Вздериношки были кирпичные заводы. Археологические исследования здесь не проводились, и мы можем воссоздать историю этих мест, когда на возвышенностях поселились крестьяне, были построены помещичьи усадьбы и церкви.
С правой стороны Дмитровского шоссе, недалеко от трассы, – кирпичная церковь Успения Божией Матери. Только она и осталась от большого села Архангельское-Тюриково тож…
Архангельское-Тюриково, Липовка-Алексейск, Неклюдово, Вёшки на карте Шуберта 1852 года.
Архангельское-Тюриково, Липовка-Алексеевское, Неклюдово, Вёшки на топографической карте окрестностей Москвы 1856 года.
Карта 80-х годов XVII столетия свидетельствует, что деревня Тюриково была основана князем Лобановым-Ростовским по прозванию Тюрик в полутора верстах севернее Успенской церкви. Позже здесь сложили бревенчатый храм во имя Архангела Михаила, и деревня Тюриково превратилась в село Архангельское. В XVI веке оно принадлежало многим владельцам: стольникам Петру и Никите Годуновым, Мисюре Перхушкову, Ивану, Богдану и Ждану Сабуровым, Юрию Тутолмину и Игнатию Михневу. (Что ни фамилия – то название древнего села, основанного их предками!)
В Смутное время Архангельское было разорено, церковь сожжена, и село снова стало просто деревней Тюриковой. В ней в ту пору насчитывалось всего пять крестьянских дворов. Землей, на которой они стояли, владели Алексей Никитич Годунов и Иван Михнев. Другие части имения были пожалованы боярину Сицкому (он состоял в родстве с новой династией Романовых), князьям Ивану Даниловичу и Василию Владимировичу Мосальским, Дмитрию Федоровичу Скуратову и князю Семену Куракину.
К концу XVIII века селение исчезло, на месте деревни осталась Тюрикова пустошь в 37 десятин, принадлежащая А.В. Исленьеву. Но еще в 1666 году часть деревни Тюриковой отошла боярину Ивану Петровичу Пронскому. На пустоши Подбережье Кононова тож он поставил деревянные хоромы, переселил сюда своих тюриковских крестьян и возвел деревянную церковь Успения Божией Матери с приделами Архангела Михаила (в память сгоревшей церкви) и Алексея Человека Божия – в честь царя Алексея Михайловича. Сила традиций так велика, что новое село опять назвали Архангельским, а когда исчезла деревня Тюриково, то добавили и ее имя.
На карте XVII века Успенская церковь изображена с двумя шатрами. Известно, что патриарх Никон запретил увенчивать храмы шатрами, разрешив ставить их только на колокольнях. Но времени строительства церкви в Архангельском Никон был уже низложен. Конечно, у нас нет уверенности, что рисунок этот "с натуры", вероятнее всего, облик храма передан условно.
B 1684 году село перешло к вдове Пронского – Аксинье Васильевне, а в 1695-м – к ее внуку Алексею Семеновичу Шеину, который возглавил русские войска в двух Азовских походах Петра I, а в 1698 году разбил стрелецкие отряды у Воскресенского монастыря на Истре, После его смерти Архангельское перешло сыну – Сергею Алексеевичу Шеину.
C 1723 года село стало дворцовым (доходы от него шли на содержание Большого Кремлевского дворца). В 1726 году вместо обветшавшей была сложена новая деревянная церковь, но уже без приделов. А через год Екатерина I пожаловала Архангельское своему брату графу Федору Самуиловичу Скавронскому. Его вдова Екатерина Родионовна, урожденная Сабурова, построила в 1755 году каменную Успенскую церковь на земле своих предков. Освятили храм три года спустя. К этому времени в Архангельском было уже 28 крестьянских дворов и 178 крестьян обоего пола. Близ села выкопали три пруда, при господском доме разбили плодовый сад.
После смерти Е.Р. Скавронской село перешло к племяннику мужа графу Ивану Симоновичу Гендрикову. При нем появился парк, одному из прудов придали круглую форму и в соответствии с правилами садово-паркового искусства того времени устроили посередине его островок. Затем селом владел племянник Гендрикова – граф Павел Мартынович Скавронский, тайный советник, посол России в Неаполе. Его жена Екатерина Васильевна Энгельгардт была племянницей Г.А. Потемкина. После кончины Скавронского она вышла замуж за адмирала русского флота графа Ю.П. Литта. (Ee внучка знаменитая графиня Ю.П. Самойлова, увековеченная на полотнах А.П. Брюллова. Это о ее судьбе поведал В.С. Пикуль в рассказе "Уходящая с бала").
E.В. Литта умерла в 1829 году, и село купил отставной прапорщик Лука Лукич Долгов. Его отец, Лука Иванович, купец, был президентом Московского магистрата. Когда в 1771 году город охватила страшная эпидемия чумы, распоряжения Долгова помогли одолеть это бедствие. Он внес средства на строительство двух известных храмов, причем авторами проектов стали его зятья. Это храм Божией Матери Всех Скорбящих Радости на Большой Ордынке – творение В.И. Баженова и церковь Сошествия Святого Духа на Лазаревском кладбище, возведенная Е.С. Назаровым.
Но вернемся к истории села Архангельского.
Лука Лукич Долгов переселил часть своих крестьян на пустошь Кожурихинскую. Так возникла деревня Кожуриха-Лупиха в одной версте к югу от Успенской церкви. В ней было 18 дворов и 105 душ, а в самом Архангельском осталось 12 дворов. B 1840 году село купили князья Оболенские. B 1852-м в усадьбе отстроили новый господский дом, сделали оранжерею. От наследников Оболенских крестьяне получили волю, имение же вскоре приобрел генерал-майор Алексей Александрович Шулепников. (Предок Алексея Александровича выехал в XIV веке из Пруссии на службу к великому князю Василию Дмитриевичу.)
А еще через несколько лет Архангельское-Тюриково исчезает из официальных ведомостей Московского уезда. Есть сведения, что в ту пору в селе случился большой пожар. Вероятно, крестьяне-погорельцы перестали обрабатывать землю, продали наделы и ушли на заработки. B 1881 году усадьбу А.А. Шулепникова купил Сергей Карлович Марк, директор торговой компании "Марк и Ко", уроженец Одессы, и владел ею до 1917 года.
Успенкая церковь в селе Архангельское-Тюриково. Фотография 1901-1910 годов из архива потомков С.К. Марка.
Сергей Карлович устроил в имении молочную ферму, ввел восьмипольный севооборот, возвел восемь домов для своей семьи и работников. Хозяева жили в Тюрикове только летом. Марки и их многочисленные родственники постоянно прикупали землю и к 1917 году владели уже 500 десятинами.
В 1920 году малоземельные и безземельные крестьяне села Алтуфьева, деревень Кожурихи-Лупихи и Заболотья и рабочие имения Марка объединились в "Мелиоративное товарищество". Они поставили избы южнее Кожурихи и дали своему селению имя Ново-Архангельское. На карте Москвы 1986 года еще можно найти это название. Как памятник исчезнувшему селу стояла полуразрушенная Успенская церковь. В начале 1990-х храм восстановили.
***
В имение дворян Неклюдовых входили село Неклюдово и деревня Подушкино, расположенные на противоположных берегах Вздериношки.
B 1623 году деревня Неклюдово принадлежала Коробьину Семену Гавриловичу, а после его смерти перешла к дочерям. Степанида Семеновна была женой боярина Ивана Васильевича Морозова. (Его сын Борис Иванович Морозов (1590 -1662), воспитатель царя Алексея Михайловича, фактически правил государством в первые годы его царствования. Другой сын – Глеб Иванович – ничем не отличился, но его вторая жена, Феодосия Прокофьевна, – раскольница "боярыня Морозова".) Maрия Степановна Коробьина вышла замуж за Григория Кокорева. Свою половину села Неклюдова она завещала сыну Матвею, а тот продал ее тетке, С.С. Морозовой. Кроме сыновей Бориса и Глеба у Морозовых была дочь Ксения, выданная в 1647 году за князя Ивана Андреевича Голицына. Их дочь Авдотья Ивановна в 1670 году стала женой князя Михаила Петровича Черкасского, которому тогда же С.С. Морозова продала половину села Неклюдова. Через год М.П. Черкасский сложил церковь в память Сретения иконы Владимирской Божией Матери и вскоре умер. Он не уплатил какие-то налоги, и поэтому половину села вернули С.С. Морозовой. Вдова его вышла замуж за князя Андрея Канбулатовича Черкасского, после чего Степанида Семеновна подарила ему Неклюдово.
После смерти второго мужа – в 1700 году – А.И. Черкасская продала село своей сестре Марии Ивановне, выданной за действительного тайного советника Григория Федоровича Долгорукова. Он умер в 1709 году. Вдова постриглась в Страстной монастырь, где и скончалась в 1735 году. Неклюдово перешло к сыну, Сергею Григорьевичу, который в 1727 году продал его князю Василию Лукичу Долгорукову. Через три года Долгоруковы подверглись жестокой опале со стороны императрицы Анны Иоанновны и Бирона, имения их были конфискованы.
1763 году Екатерина II жалует село Неклюдово и деревню Подушкино с 738 десятинами земли подполковнику Семеновского полка Федору Ивановичу Вадковскому – он способствовал ее восшествию на престол.
В селе в ту пору был единственный крестьянский двор и семь душ. Новый хозяин построил каменный дом, прядильную фабрику, плотину на Вздериношке, выкопал пруд. Между прудом и господским домом был разбит парк.
В 1787 году имение получает Федор Федорович Вадковский. Через пять лет Ф.Ф. Вадковский, обычно живший в Петербурге, продает свои подмосковные владения князю Сергею Михайловичу Голицыну, президенту Цензурного комитета, попечителю учебного округа и Публичной голицынской больницы.
C.М. Голицын сразу начал хлопотать об устройстве усадьбы и возведении церкви. В 1804 году каменный храм был завершен. Судя по имеющемуся в архиве плану, это небольшая усадебная церковь-ротонда, обведенная снаружи колоннадой ионического ордера. Так как М.Ф. Казаков только закончил строительство Голицынской больницы и ее церкви-ротонды, можно предположить, что архитектор Владимирской церкви в Неклюдове ученик школы "М.Ф. Казакова"
Владимирская церковь в селе Неклюдово. 1804 год. (Усадьба князя С.М. Голицына)
У поэта-дилетанта Сергея Михайловича был обширный круг знакомых. А.С. Пушкин всегда наведывался в его дом, когда приезжал в Москву; даже венчание поэта вначале предполагалось в домовой церкви Голицына. В 1808 году Голицын отдает имение своим обедневшим двоюродным братьям. Те сразу же продают его М.А. Раевской, а деньги для покупки – 55 тысяч рублей – дает ей… Сергей Михайлович.
B 1812 году в Неклюдове, как и в окрестных селах, побывали французы. Через год пришлось заново освящать Владимирскую церковь…
B 1820 году М.А. Раевская заложила имение (в него кроме деревни Подушкино теперь входит и деревня Сгонники Ченцово тож) коллежскому ассессору А.И. Старову за 75 тысяч рублей, но залог выплатить не смогла и перезаложила его H.П. Засецкой, которая в 1823 году обвенчалась с Карлом Карловичем Левенштерном, полковником, участником суворовских походов. Пять лет спустя Н.П. Левенштерн становится хозяйкой имения, оцененного уже в 110 тысяч рублей. Но она тоже не смогла вовремя уплатить налоги, и вскоре имение покупает с аукциона за 131 тысяча 50 рублей отставной майор, надворный советник Степан Иванович Шиловский. К этому времени в Неклюдове было 30 крестьянских дворов, столько же в Сгонниках Ченцове и тремя больше в Подушкине. A в самой усадьбе от прежних хозяев остался ветхий одноэтажный деревянный, в каменных столбах дом с двумя балконами. От дома до осиновой рощи вела березовая аллея, по сторонам "проспекта" аллеи стояли два деревянных флигеля по десять комнат в каждом. Здесь располагались все необходимые хозяйственные постройки. Ручная прядильная фабрика Вадковских пришла в запустение, зато здание машинной прядильной фабрики было совсем новое.
E.П. Янькова в "Рассказах бабушки" вспоминает: "С.И. Шиловский, очень богатый и прескупейший… очень крутого характера, любил копить. Бедная его жена терпела лишения, но он и себя во всем обрезывал. Он был очень корыстолюбив, давал деньги взаймы не за малые проценты, да, кажется, и смерть его приключилась от огорчения, что у него на ком-то пропало много денег…" После него Неклюдово перешло к младшему сыну, Петру Степановичу, – богачу, меценату, театралу. В его домашнем оркестре был скрипач – дед известного литературоведа С.Н. Дурылина. П.С. Шиловский романтически женился на актрисе Прасковье Прохоровне Лебедевой – владелице одной из ближних дач. Дурылин пишет: "Помню рассказы матери о знаменитых балеринах. Особенно ярко она передавала впечатление о П.П. Лебедевой. Когда персидский шах увидел ее впервые на сцене, он воскликнул: "Это рай Пророка, и я вижу прекраснейшую из гурий!" В восторге он подарил ей драгоценную шаль такой тонины, что, свернутая, она проходила сквозь алмазный перстень шаха. Шаль эту он вез в подарок императрице, но сложил у ног гурии Лебедевой, к великому конфузу приближенных". Сыновья и внуки скряги Шиловского стремительно тратили накопленное. Поэтому Прасковья Прохоровна потребовала, чтобы имение Неклюдово было переведено на нее.
Шиловские были в родстве со всей дворянской Москвой. А теперь сблизились с домом Урусовых, с артистической средой. А где Урусовы там П.И. Чайковский, А.П. Чехов, Малый театр…
Со временем племянник наших Шиловских, Константин Степанович Шиловский, растратив состояние, стал известным актером этого театра – Лошивским. Яркую его характеристику дает Ю.М. Юрьев в своих "Записках":
"…Лошивский был весьма одаренной натурой: прекрасно пел, рисовал, играл на рояле и, главным образом, на гитаре и даже писал музыку. Он был автором многих когда-то популярных романсов. Его "Тигренка" распевали повсюду". П.И. Чайковский шутливо жаловался: "Вся Россия распевает "Тигренка", а Чайковского не слушает!" Этот романс в исполнении М.П. Максаковой дожил до наших дней.
У К.С. Шиловского было имение на Истре, Вот что пишут Ю.А. Александров и Ю.Н. Шабуров в книге "По Подмосковью": "В селе Глебово-Избище в 1876 1877 годах у своего знакомого К.С. Шиловского жил П.И. Чайковский. Здесь он работал над балетом "Лебединое озеро" и оперой "Евгений Онегин"." Стало ли при Шиловских Неклюдово "театральной" усадьбой? Опять нет сведений…
По-видимому, скряга Степан Иванович и его сын Петр были хорошими хозяевами – деревня Подушкино процветала.
Сейчас на месте деревни Подушкино – скучные кварталы домов между улицами Корнейчука и Белозерской. Но вернемся к судьбе имения Неклюдово. В 1865 году П.П. Шиловская продала усадьбу и 400 десятин купца Куманину. Через десять лет он продал землю жене австрийского подданного Эмилии Францевне фон Вогау. Вогау же продали свой участок купцу Александру Владимировичу Алексееву, а себе оставили усадьбу и остальную землю с пашней.
Вогау появились в России в 1840 году, открыли Торговый дом. Кроме того, в 1852 году при селе Никольское-Ржавки они устроили бумагопрядильную фабрику. А вскоре "Торговый дом Вогау и Ко" "производит ввозную и вывозную торговлю"многими товарами: от чая и хлеба до стройматериалов. К концу XIX века оборот Торгового дома достиг 40 миллионов рублей. Кроме того, многочисленные члены клана стали директорами промышленных предприятий – от винокуренных до железоделательных.
Имением Неклюдово завладела Адель Романовна Вогау. Ей принадлежали 353 десятины: лес, разделенный на участки, сады, огород, скотный двор с 60 коровами (сливки ежедневно отправляли на кондитерскую фабрику немцев Эйнем, ныне "Красный Октябрь"), есть конный двор, каменная оранжерея, артезианский колодец. В порядок приведены мосты над речкой и прудом, расчищен парк. Для господ построили три большие дачи в стиле модерн и флигель для прислуги.
Наживались Вогау в России очень успешно, а относились к ней так же, как и Марки. Кстати, Марки были пайщиками компаний Вогау, а дочь Вогау вышла за Марка.
В 1915 году одну дачу Вогау в Неклюдове реквизировали – разместили там выздоравливающих раненых. Вогау добились, чтобы раненых убрали. Их вывезли, но местные крестьяне дачу сожгли.
Во время империалистической войны Вогау настолько нагло проводили прогерманскую политику в торговле, что министр финансов князь Шаховской потребовал ликвидировать их Торговый дом в России: "в нем директора – 32 человека родственников, все уроженцы Франкфурта-на-Майне".
После октября 1917-го большая часть семейства Вогау отбыла в фатерланд. Но Адель Романовна так укоренилась в имении, что продолжала хозяйничать здесь, несмотря на бесконечные комиссии, которые описывали имущество, уводили коров. Тем не менее молоко производилось, Адель Романовна даже купила новый молочный фургон; 25 рабочих хозяйства имели жилье, отопление и дешевые продукты.
B 30-е годы в Неклюдове устроили дачу для Ворошилова. Первое, что он сделал, вселившись, лично подложил толовую шашку в церковь "школы Казакова" и взорвал храм.
***
Александр Владимирович Алексеев отдал купленную землю старшей дочери Елизавете, в 1888 году вышедшей замуж за германского подданного Эдгара Александровича Руперти.
Первым представителем этого семейства в Москве был австрийский подданный Карл Август Руперти, женатый на некой Елизавете Михайловне, владевшей каменными лавками в городской части Москвы. В 1823 году он дал "клятвенное обещание" стать российским подданным и стал им. Елизавета Михайловна умерла в 1859 году. Пока неизвестно, являются ли эти Руперти предками тех, которые поселились в Липовке.
Эдгар Александрович Руперти родился в Гамбурге в 1870 году. В России он стал пайщиком торгово-промышленного товарищества "Владимир Алексеев".
На новом месте Руперти сначала построили деревянную дачу, обзавелись садом, огородом, оранжереями, птичником. В те времена в имениях было модно выращивать экзотические цветы, заниматься выведением новых пород кур, гусей, прочей птицы. Руперти выбрали индеек, и в 1904 году владелец усадьбы получил приз Московского общества сельского хозяйства за выращенных в Липовке "бронзовых" индеек.
В 1907 году архитектор Иван Владиславович Жолтовский построил для Руперти каменный дом – копию виллы Палладио близ Венеции. На плотине был возведен арочный мост – тоже копия средневекового итальянского. На хозяйственном дворе, отделенном каменной стеной, стоял двухэтажный флигель, украшенный пилястровым портиком, здесь же было здание электростанции с нишей в стене, где находилась копия скульптуры Микеланджело "Мальчик, Вынимающий занозу".
Парадный въезд в усадьбу – за прудом, к воротам вела новая дорога, проложенная от Дмитровского шоссе через лес. Эта дорога представляла собой цепь аллей; за пихтовой аллеей следовала березовая, березы сменялись липами, еще дальше были высажены лиственницы. Каждая аллея заканчивалась крутым поворотом, что делало путь очень живописным.
Усадебный дом в Липках (Липовке). Фотография 1907 года.
K этому времени отчуждение между владельцами усадьбы и окрестными крестьянами заметно увеличилось. И крестьяне называли эту красивую дорогу весьма пренебрежительно – "кривая".
B 1915 году, когда сожгли дачу Вогау, Руперти отправились в летнее путешествие по Волге, а брат хозяина нанял, вооружил и содержал на всем готовом двух стражников. В январе 1917 года Руперти благоразумно отбыли в Швейцарию, где держали нажитые в России деньги. В имении осталась их родственница – Ф.М. Руперти, которая до августа 1918 года считалась "хранительницей" описанного имущества.
Затем тут образовалась трудовая артель "Липовка", а имущество дома постепенно расхищалось. В архиве есть такая запись: "Хранителю имущества имения "Липовка" Николаеву. Коммунистический волостной исполком предписывает вам отпустить немедленно занавес со всеми роликами и блоками от домашнего театра Руперти, а также драпировок устраиваемой сцены на торжества". Ненадолго имение захватили "театральные деятели" под "дом отдыха". Позже на месте цветников от въездных ворот до дома поставили вольеры с курами. Летом тут было до 18 тысяч кур, а на пруду плавали утки и гуси. В конце 30-х годов этот благоустроенный, прочный дом, расположенный в уединенном, близком от Москвы месте, привлек внимание "органов". Тут решили устроить дачу И.В Сталина.
По-видимому, сам Жолтовский вносил поправки в свое творение. Были убраны флигели и колонны, где мог затаиться злоумышленник. Треугольный фронтон сменили барочным. Сад и ягодники привели в порядок – Сталин любил натуральное хозяйство…
***
Село Вешки с церковью Ильи Пророка такое же древнее. В Смутное время оно было разорено, церковь стояла "без пения"… В 1623 году треть земли и 18 крестьянских дворов были даны в поместье князю Ивану Ивановичу Лобанову-Ростовскому, а две трети земли и семь дворов патриарх Филарет пожаловал своему боярину Семену Васильевичу Колтовскому.
В 1646 году Лобанов-Ростовский, получив имение в вотчину, сразу же продал его стольнику Петру Годунову, у которого имение купил Алмаз (Ерофей Иванов – родоначальник дворян Алмазовых). После смерти его Вешками владеют вдова и сын Дмитрий Ерофеев Алмазов. В 1673 году Дмитрий Алмазов пожалован в московские дворяне, а его сын – Иван Дмитриевич стал монетных дворов казначей. В 1773-м хозяином Вешек стал Николай Иванович Алмазов. Как и полтора века назад, в имении всего 18 дворов. А крестьян и земли прибавилось – 118 душ и 85 десятин.
Другая часть села принадлежала Колтовскому. B 1643 году она досталась племянникам, Ивану и Василию Яковлевичам Колтовским. Вскоре Василий продал свою часть Ивану. После смерти И.Я. Колтовского душеприказчики продали имение Павлу Петрову Савелову. В 1700 году этой частью села владеет его сын Гаврила Петрович, который через одиннадцать лет продал имение двоюродному брату Афанасию Тимофеевичу Савелову. После смерти Афанасия Савелова (по разделу между его сыновьями – Алексеем и Автомоном) в 1733 году имение досталось Алексею Афанасьевичу Савелову.
После кончины Алексея Савелова оно перешло к сыновьям брата Автомона: Петру, Василию, Александру и по разделу досталось Александру. Но в 1769 году "за неуплату долгов многим людям" имение было описано, а в 1770-м его купила с аукциона Фекла Николаевна Алмазова – вдова Николая Ивановича Алмазова, Так через 100 лет все село стало принадлежать Алмазовым. Сын Николая Ивановича, бригадир Петр Николаевич Алмазов, с 1787 года предводитель дворянства Богородского уезда, был женат на княжне Марии Борисовне Голицыной.
В 20-х годах XIX века владельцы имения строят в Вешках новый барский дом: деревянный, на каменном фундаменте, с четырехколонным портиком. Два флигеля соединялись с главным домом колоннадами, образующими полукруглый парадный двор. Все – деревянное, оштукатуренное "под камень", выдержанное в стиле ампир. Тогда же была отремонтирована и церковь.
Усадебный дом в Вёшках. Фотография 1925-1930 годов.
Алмазовы – небогатая, но культурная дворянская семья. Их дочь Варвара Петровна в 1825-1826 годах вела "Дневник", в котором есть сведения о людях, бывавших в имении знакомых A.С. Пушкина. Сохранился и миниатюрный портрет ее, написанный художником Иваном Дергуном в Вешках.
Дочь Варвары Петровны была первой женой графа Дмитрия Николаевича Шереметева и матерью Сергея Дмитриевича Шереметева – известного знатока Подмосковья, организатора музеев в Кускове, Михайловском, Остафьеве. Племянник Варвары Петровны, известный в свое время поэт Борис Николаевич Алмазов, в своих произведениях живо отзывался на все вопросы, волновавшие читателей. Вот отрывок из "Послания к чиновнику-либералу от мирного обывателя", написанного 120 лет назад:
Листок какой-то заграничный,
Где автор бранью неприличной
Россию-матушку катал
И уверял красноречиво,
Что лишь тогда стезей счастливой
У нас в отчизне все пойдет
И поумнеет наш народ,
И просвещенье разовьется,
Когда Россия распадется
По предписанию властей
На сто четырнадцать частей…
И декламируя брошюру,
Официальный либерал,
Не знаю, с умыслом иль сдуру,
Во всеуслышание орал.
В конце 1830-х годов Алмазовы вынуждены продать Вешки. 22 двора и 159 душ обоего пола купила коллежская ассесорша Надежда Ивановна Яковлева.
B 1854 году она продала участок земли купцу Василию Матвеевичу Толоконникову (который устроил в Вешках воскобойный завод), а имение купил помещик Немцов. (Предки его – шляхтичи Борис и Юрий Ивановичи Немцовы – выехали в 1538 году из Польши на службу к великому царю Ивану Васильевичу.) От Немцова крестьяне вышли на волю, имение приобрел капитан-лейтенант Алексей Ксенофонтович Еремеев.
Ко времени выхода на волю в селе было "27 дворов, 91 душа мужского пола, 123 души женского пола, 28 лошадей, 29 коров, более шести десятков голов мелкого скота". Каждый четвертый хозяин имел по две избы.
Такая зажиточность объясняется тем, что в отличие от предыдущих сел крестьяне Вешек имели хороший приработок: в селе была шерстопрядильная фабрика, а кроме того, в каждой избе на станках и вручную делали бумажную и шелковую бахрому. В селе стояло два трактира, один с "продажей питий", но "излишнего выпивания" не отмечалось.
В 1870-е годы Вешки пострадали от двух больших пожаров, но быстро отстроились.
К концу XIX века частые неурожаи подорвали крестьянские хозяйства. Кустарную выделку бахромы вытеснила фабричная. Село стало "малосостоятельным".
В 1882 году А.К. Еремеев продал усадьбу текстильному фабриканту Владимиру Петровичу Третьякову (однофамильцу известных Третьяковых) Его сын Константин Владимирович был необыкновенным хозяином: возрождал запущенные и погубленные луга и леса; разводил и охранял лесных зверей и птиц, заросшие сорняками пашни превращал в культурные угодья, в оврагах устраивал пруды. Завел сад, ягодники, оранжерею, пасеку, прекрасную молочную ферму с породистыми коровами, племенное стадо. Когда в лесу расплодились зайцы и стали портить яблони, он купил собак и нанял охотника. Собаки жили в домиках с отоплением и вентиляцией.
B 1895 году на Всероссийской сельскохозяйственной выставке имение "Вешки" было признано образцовым. У К.В. Третьякова сложились добрые отношения с крестьянами. Он выстроил и содержал небольшую богадельню для стариков, при которой позже была открыта амбулатория.
Последний хозяин Вешек привел в порядок барский дом и липовый парк. От алмазовских времен в доме бережно сохранялись ампирные росписи потолков. Константин Владимирович Третьяков умер в 1909 году, завещав имение Императорскому Московскому обществу сельского хозяйства, которое сразу же начало переводить сюда с "Бутырского хутора" старшие классы своей Сельскохозяйственной школы.
После 1917 года имение отдали Зоотехническому институту – как "опытное хозяйство" с центром в Вешках. Здесь было полеводческое отделение, в "Липовке" – птицеводческое, а в имении Марков разводили свиней и овец.
Но когда в "Липовке" решили устроить дачу Сталина, то все "пахучие" фермы в окрестностях ликвидировали, а землю отдали военному ведомству. От усадебного дома не сохранилось и следа. Гибнет липовый парк; местное население держит в нем свиней. Памятником и ориентиром в поисках былого остается пока пруд и плотина… Деревянная церковь дожила до послевоенных лет, но покосилась. И вместо того чтобы восстановить, ее разобрали. А чтобы стереть даже память о ней именно на этом месте построили магазин-"стекляшку".
Ольга Русина