Москва. Лубянская площадь. Почтовая карточка издательства П.Г. Фон-Гиргенсона. 1897-1899 гг.
В этот раз наше путешествие пройдет по Китай-городу – от Варварских до Никольских его ворот, вдоль древней крепостной стены. Ильинка разделила узкое незастроенное пространство между сооружениями Китай-города и стеной на два проезда, почему-то высокопарно именуемых площадями. Старая площадь растянулась от Варварки до Ильинки, а Новая – от Ильинки до Никольской. Правда, в путеводителях и воспоминаниях, датированных 1870–1880 годами, названия площадей поменялись местами, что иногда вносит легкую путаницу.
Территория эта, к началу ХХ века ограниченная с одной стороны китайгородской стеной, а с другой – рядом торговых зданий и деловых контор, часто служивших своими нижними этажами сугубо утилитарным, складским, целям, издавна влекла купцов и предпринимателей. При полном пренебрежении к старине (которое, к несчастью, было присуще не только столетию нынешнему) местность эта застраивалась лавками, палатками и складами на протяжении трех веков, с того времени, как возведенные в 1534–1538 годах крепостные стены постепенно стали утрачивать свое первоначальное назначение. До конца XIX столетия деловые дома и конторы так и уживались с многоголосьем пестрого торгового мира.
B XVIII веке рядом со Старой площадью, от Варварки до Ильинки, размещались Юстиц-коллегия, Судный приказ и Московская губернская канцелярия. И тогда же, в 1783 году, на Старую и Новую площади из Ветошных рядов переводят толкучий рынок, для чего от Никольских до Варварских ворот построили более двух сотен деревянных лавок. В 1786 году к ним добавилось еще 74 каменных.
Толкучий рынок просуществовал на этом месте вплоть до 1899 года, когда он был выведен в Садовники. Однако еще долго, до начала первой мировой войны, привычка оказывалась сильнее всяких административных мер, и ничто не могло вытеснить мелких торговцев некогда облюбованного участка древнего города.
Особенно оживленной торговля была между Никольской улицей и Малым Черкасским переулком, где с утра до ночи толпился разный люд, представляющий все сословия русского общества. Торговыми днями рынка на Новой площади были назначены среда, пятница и воскресенье, однако и во все прочие дни, по свидетельству современников, пробраться сквозь толпы продавцов и покупателей становилось делом чрезвычайно трудным. Центр же шумного рынка находился у церкви Иоанна Богослова, что под Вязом, и у Проломных ворот, где под навесами и в тесных лавчонках царила купля-продажа. Хорошие вещи на толкучем рынке случались редко и были, как правило, крадеными, перекупленными тут же из-под полы. В основном вещевой развал под открытым небом наводняло то, что приобреталось старьевщиками, которые ходили по московским дворам и звали «старого-старья продавать». Тут можно было купить готовое «русское» платье: поддевки, чуйки, армяки, полушубки, тулупы, сюртуки и казакины, причем цены запрашивались вчетверо против истинных. Предлагалось здесь и многое другое, правда, все никудышное – старое либо сфабрикованное, поддельное. Но торговля шла, причем особенно хорошо перед Пасхой и с наступлением холодов, когда требовалась теплая одежда.
Москва. Толкучий рынок. Фототипия 1896-1898 гг. Издание В.Ф. Карнац.
Завсегдатаями развала были воры-карманники, постоянно тершиеся около покупателей и норовившие «очистить» их карманы. Частенько клиента «надували» и по-другому – сбыв заведомо бракованные вещи.
Посреди толкучки находилась так называемая «Царская кухня» – «обжорка», где за копейку-две целый день кормили сновавший по рынку люд и ломовых извозчиков с Лубянской площади. Миска горячих щей и ломоть хлеба всегда были к услугам желающих. Тут же, от Никольских и до самых Ильинских ворот, тянулся знаменитый «книжный развал».
Москва. У Китайской стены. Фототипия 1901 года. Издательство П.Г. Фон-Гиргенсона.
На открытке «Москва. Лубянская площадь», изданной П. Фон-Гиргенсоном, объективом запечатлена внешняя сторона древнего оборонительного сооружения. Все те же лавки как бы являют продолжение толкучего рынка, торгующего за Китайской стеной, скрытой невысокими деревцами бульвара. На Старой площади покупателям предлагали меховые изделия, обрезки различных тканей, галантерейный товар. Но были здесь и лавки, «заслуживающие осмотра для любителей древнерусского искусства».
Москва. Лубянская площадь. Почтовая карточка издательства П.Г. Фон-Гиргенсона. 1907-1911 гг.
Торговые дома, устремившиеся волной от делового центра в Китай-городе, встретив преграду в виде городской стены, начали расти вверх. Несколько многоэтажных зданий поднялось на Старой и Новой площадях. Дом Северного страхового общества был построен в 1909–1916 годах на углу Ильинки. Вдоль Старой площади встали дома, возведенные по проектам Б. Фрейденберга и В. Шервуда. За двенадцатигранной глухой башней китайгородской стены «Московское страховое от огня общество» в 1901 году сооружает гостиницу и торговый дом, прозванные «Боярским двором». Автором комплекса был знаменитый Ф. Шехтель. На месте невысокого, ничем не примечательного строения на углу Малого Черкасского переулка и Новой площади в 1909 году вознесся «Торговый дом Московского купеческого общества», проект которого также выполнил Шехтель. Рядом, на углу Малого Черкасского переулка и Новой площади, чуть раньше, в 1905 году, архитектор Г. Макаев возвел здания Калязинского подворья, где также разместились торговые товарищества и мануфактурные склады.
Москва. Старая площадь. Гостиница "Боярский двор". Издательство П.Г. Фон-Гиргенсона. 1901-1905 гг.
Два памятника русского культового зодчества, расположенные на этом участке Китай-города, хочется отметить особо. У подножия первого, стоящего между Никольскими и Ильинскими воротами, растекся нескончаемой людской рекой толкучий рынок. (На фоне массивного портика церкви он рождает ассоциации с античными торговыми площадями и одновременно отсылает память к евангельскому сюжету, где говорится об изгнании торговцев из храма.) Это церковь Иоанна Богослова, что под Вязом, впервые упомянутая в Никоновской летописи под 1493 годом. К тому времени за ней уже закрепилось название «под вязом», И еще долго, до 1775 года, огромный вяз осенял своей кроной и древний деревянный храм, простоявший до середины XVII века, и новую, каменную церковь, построенную в 1658 году. В 1822 году ее разобрали за ветхостью, и на прежнем месте вскоре было сооружено здание в традициях классицизма, существующее поныне.
Церковь Иоанна Богослова, что под Вязом. Фотография из альбомов Н.А. Найденова. 1882 год.
Близость китайгородской стены и красная линия застройки Новой площади не позволили сделать у церкви традиционных апсид. Алтарь, расположенный с восточной, обращенной на площадь, стороны храма, акцентирован на фасаде здания белокаменным шестиколонным портиком с фронтоном. Световой барабан, украшенный колонками ионического ордера, высоко возносил над китайгородской стеной купол с изящной главкой.
Утраченные в годы Советской власти шпиль колокольни и церковная главка долгое время не восстанавливались, церковь стояла без них, они были воссозданы только в 2011–2017 годах. Это кажется особенно странным, если вспомнить, что в стенах храма с 1934 года до недавнего времени размещался Музей истории Москвы. И не найти, наверное, лучшего места для возрождения церкви, где были бы помянуты миллионы наших репрессированных сограждан, памятник которым установлен в сквере на Лубянской площади…
Шедевром древнерусской архитектуры признана другая церковь, стоящая близ Старой площади, в бывшем Грузинском (ныне Никитниковом) переулке – во славу «Живоначальной Троицы, что гостя у Григорьева двора Микитникова», известная также под именем «Грузинской Божией Матери, что на Варварке». Сооружен храм был в 1631–1634 годах на средства ярославского гостя (купца) Григория Леонтьева Никитникова, откуда и название – «в Никитниках». Прежде стояла здесь церковь во имя «Великомученика Никиты, что на Глинищах», сгоревшая во время великого московского пожара 1626 года (не потому ли купец по фамилии Никитников захотел строить храм именно на этом месте?). Уцелевший образ Св. Никиты Воина, писанный в 1571 году, был перенесен в древнейший южный придел церкви, который позже служил усыпальницей рода Никитниковых.
Церковь Живоначальной Троицы (Грузинской Божией Матери) в Никитниках. Издательство "Шерер, Набгольц и Ко". 1900-1903 гг.
Второе название храма связано с хранившейся в нем с 1653 года почитаемой иконой Грузинской Божией Матери, перенесенной в Москву в разгар охватившей столицу эпидемии «моровой язвы». И множество чудесных исцелений произошло от священного образа. До этого икона Богоматери, вывезенная в 1621 году в Персию из Грузии и вскоре выкупленная, находилась в Красногорском монастыре близ Пинеги. С тех пор она стала именоваться Грузинской (Иверской). При патриархе Иосифе в 1650 году было учреждено празднество иконе (22 августа по старому стилю), в день преподнесения ее после выкупа монастырю. Престол Грузинской Божией Матери, куда и поместили чудотворный образ, был устроен лишь в 1904 году в нижней части храма Св. Троицы на средства старосты церкви А. Александрова в память «избавления Москвы от губительной болезни и в ознаменование посещения в 1900 году Троицкого храма государем императором Николаем Александровичем». Престол Св. Николая Чудотворца находился в северном приделе, построенном в 1653 году при наследниках Никитникова, а престол во имя Св. Иоанна Богослова – в колокольне, под ярусом звона.
Облик церкви Троицы в Никитниках, считающейся одним из лучших образцов русской архитектуры XVII века, навеян Теремным дворцом в Московском Кремле, строительство которого велось в 30-х годах XVII столетия. В ее декоре уживаются формы, заимствованные у новгородско-псковского зодчества, теремные оконницы и классические спаренные полуколонки на четверике основного объема. Характерные приемы композиции говорят об участии в возведении храма земляков Никитникова – ярославских мастеров. Отделка интерьера завершилась к 1656 году; иконы для главного иконостаса, выполненного московскими и ярославскими резчиками в 1640-х годах, были написаны в 1652–1668 годах; расписывалась церковь в 1652–1653 годах, причем, возможно, «царскими» мастерами Оружейной палаты Яковом Казанцом, Симоном Ушаковым, Осипом Владимировым и Гаврилой Кондратьевым. Однако фрескам этим недолго суждено было услаждать взоры. Трижды они «поновлялись». Сначала – в первой половине XVIII столетия, затем после пожара 1812 года. В 1845 году их опять записали масляными красками. Только в наше время удалось освободить шедевры древнерусской живописи от позднейших наслоений.
По свидетельству путеводителя по Москве, изданного в 1917 году, церковь выглядела особенно привлекательной, поскольку стояла в окружении мрачных и грязных домов. Возведенная на высоком подклете, некогда она была видна издалека, маня необыкновенной нарядностью и сложностью силуэта. Церковь Троицы в Никитниках и сегодня остается одной из вершин русской архитектуры. Зажатая меж внушительных корпусов, она поражает неожиданностью своего появления всякого, кто заглянул сюда нарочно полюбоваться ее красотой, или оказался рядом случайно, придя «по казенному интересу» в соседнее административное здание.
Арсен Мелитонян