Капотня. Картина неизвестного художника.
За московским районом Капотня закрепился имидж одного из самых мрачных в столице. В этом заслуга расположенного там нефтеперерабатывающего завода, горящий газовый факел которого стал чуть ли не символом района. А между тем нефть — не единственное, чем известна Капотня, да и не так уж ее переработка вредна для экологии сегодня.
У этой местности богатая история. Когда-то здесь находилось древнее село. Первое упоминание о нем содержится в духовной грамоте московского князя Ивана Даниловича Калиты. В документе 1331 года говорится о том, что село должно быть передано старшему сыну Калиты — Семену. Но и эта внушительная дата — не самая ранняя в судьбе селения. Учеными доказано, что люди жили в этих краях еще в железном веке — до нашей эры! Так что знаменательных событий за это время было хоть отбавляй! Хотите узнать подробности? Читайте наш материал.
Происхождение названия
Откуда взялось это дивное название — Капотня — доподлинно не известно. Существуют несколько версий. Одна из них связывает название с именем монгольского хана Капота, разбившего здесь лагерь. Вторая озвучена в работах краеведа Бертиля Бертильевича Вагнера, посвятившего много времени изучению названий московских районов. По его предположению, первоначальное наименование села — Копотеньское (а чуть позднее — Копотенское) — могло произойти от прозвища его первопоселенца — Копоть. Такая кличка могла говорить о внешности человека, намекая на «чернявость» или смуглость. На время правления Ивана Калиты, XIV век, как раз приходился период татаро-монгольского ига. Первопоселенец вполне мог иметь татарское происхождение и выделяться темным цветом волос. В самом прозвище Копоть нет ничего удивительного — оно было довольно распространено на территории Руси.
Третья версия связана с прибрежным расположением селения. Оно находилось на левом берегу Москвы-реки. По одной версии, жители села Копотенского занимались не столько охотой, как жители других сел, сколько рыбной ловлей. Но главное: пойманную рыбу сельчане коптили. Своим занятием они прославились так сильно, что оно послужило названием для населенного пункта.
Четвертая версия тоже завязана на речной тематике. Лингвисты предполагают, что окончание «ня», распространенное среди российских топонимов, часто использовалось для обозначения рек и других гидронимов. В подтверждение этой версии приводят другие географические названия, например, реку Лобню, в основу имени которой легло более раннее балтское название Лобь, к которому славяне впоследствии присовокупили свой суффикс «ня». В пользу четвертой версии свидетельствует и древность поселения, ведь археологические раскопки доказали, что на месте современной Капотни уже в железном веке существовало городище. То есть наименование «Копотня» могло появиться на свет задолго до духовной грамоты Ивана Калиты и только к XI веку превратиться в более привычную для того периода славянскую словоформу — Копотенское. А позже вернуться к первоначальному варианту.
Остается вопрос — почему сегодня мы пишем Капотня через букву «а»? Даже на картах XVII века название населенного пункта пишется через «о». Причина такого изменения — московское «акающее» произношение.
Железный век
Хотя первые упоминания о Капотне приходятся на XIV век, оказывается, люди жили здесь еще до нашей эры. Об этом сигнализируют находки, принадлежащие культуре железного века. Так что символ железа вполне бы мог претендовать на то, чтоб соседствовать на районном гербе рядом с каплей нефти — главным атрибутом, с которым ассоциируется Капотня сегодня благодаря своему нефтеперерабатывающему заводу.
Неудачливый первопроходец теории городищ
На протяжении последних двух столетий на территории современной Москвы и Подмосковья археологи находят городища, относящиеся к первому тысячелетию до нашей эры, то есть к эпохе железного века. Первые исследования по их обнаружению и идентификации были предприняты Зорианом Доленгой-Ходаковским, польским фольклористом, этнографом и по совместительству археологом. Занимаясь раскопками и изучая местные диалекты, он выдвинул в 1817 году теорию городищ, появившуюся под влиянием «Истории государства Российского» Николая Карамзина.
«Писал ли кто-либо о том, — замечает Ходаковский, — что так называемые городища распространены от реки Камы на запад до самой Лабы (Эльбы), от Двины до Балканских Гор и Адриатического моря, и что их столько, сколько было квадратных миль, населенных славянами? Мне это удалось заметить, равно как и то, что, где бы они ни уцелели, везде они в основных чертах схожи: имеют небольшие округлые валы, насыпанные исключительно из черной земли, имеют вход с востока, всегда находятся при реках или источниках, в наикрасивейших местах».
"Жилье восточных славян". Художник Иванов С. В. 1909 год.
Написав «Проект ученого путешествия по России для понимания древней славянской истории», Ходаковский в 1820 году отправился в экспедицию по России с целью исследовать места древних стоянок. Полученные результаты, однако, не произвели должного впечатления на научное сообщество. Большинство его представителей придерживалось мнения, что городищ железного века на территории России не осталось, а если где и есть, то в основном они являлись придатками городов, крепостей и селений, а не самостоятельными поселениями. Непопулярность идей и находок лишила Ходаковского правительственной поддержки, и его путешествие в 1822 году завершилось.
Однако...
Сегодня имеются весомые основания полагать, что теория польского исследователя о расположении, количестве, форме и устройстве древних поселений была верна. Ученые обнаружили около 40 памятников железного века на территории одной только Москвы! Фили, Тушино, Кунцево, Химки — далеко не исчерпывающий перечень мест, где были обнаружены стоянки, сформированные задолго до появления в этих краях славян. В список входит и современный район Капотня. Он один из первых, где в конце XIX века известный археолог Василий Городцов нашел памятники раннего железного века.
Незадолго до открытия стоянок в Капотне, в 1864 году, исследователи обнаружили предметы культуры железного века вблизи села Дьяково, на территории современного музея-заповедника «Коломенское». Результаты исследования стали настолько значительными, что от местный топоним даже лег в основу термина «дьяковская археологическая культура». Ее образцы относятся преимущественно к IX–VI векам до нашей эры. В начале означенного периода в устье Москвы-реки появились носители данной культуры.
Реконструкция городища дьяковской культуры.
После обнаружения Дьякова городища археологи приняли решение спуститься вниз по реке в надежде обнаружить следы других древних селений. Капотня стала одной из следующих локаций, где проводились археологические раскопки, ведь от Дьякова городища до нее всего 11 километров вдоль берега Москвы-реки.
Железо древней Капотни
Находки, сделанные археологами на месте села Капотня, разнообразны. Как и в Дьяковом городище, здесь были найдены костяные и железные наконечники стрел, железные серпы и ножи, глиняные фигурки женщин и лошадей, бронзовые украшения. Эти артефакты указывают на широкий спектр занятий жителей городищ. Помимо этого, в Капотне были обнаружены характерные для начала железного века сетчатые черепки. Некогда они являлись глиняной посудой, сверху покрытой тканью, которая и оставила эти странные отпечатки. Другая находка, относящаяся к той же эпохе, — посуда с особым орнаментом, исполненным при помощи «гребенчатого штампа», особого зубчатого предмета. Подобные вещицы демонстрируют преемственность более древней традиции «текстильной» керамики, получившей распространение в Волго-Окском междуречье в предыдущий, бронзовый век. Такое наложений обычаев и бытовых особенностей народов разных территорий происходило за счет направления колонизации бассейна Москвы-реки, которая шла от низовьев реки вверх по течению.
На основании сделанных находок историки и археологи предпологают, что местное население занималось земледелием. Учитывая относительную плодородность земли и щадящий климат, есть основания полагать, что на окружавших городище полях выращивали ячмень, пшеницу, просо.
Чрезвычайно интересны обнаруженные здесь остатки деревянных оборонительных сооружений, защищавших городища от набегов врагов. Не меньшее любопытство пробуждают следы многокамерных домов, в которых могли селиться от одной до нескольких семей. Предположительно, в городище проживало около 100 человек. Дома представляли собой вытянутые постройки длиной около 15 метров и шириной — 3,5 метра. Их стены были сооружены из плетня, покрытого глиняной обмазкой. Поверх стен крепились двускатные крыши, поддерживаемые толстыми деревянными столбами, расположенными вдоль продольной оси посреди помещения.
Поскольку в доме обычно жило несколько семей, постройка разделялась на три-четыре комнаты, в каждой из которых обустраивался собственный очаг. Судя по обнаруженным остаткам, очаги были двух типов: овальные и прямоугольные. При этом при эксплуатации жители городища придерживались определенной «пожарной безопасности»: очаги имели специальные бортики, а пол в комнатах посыпался песком, чтобы свести к минимуму опасность случайного возгорания. Лишь в некоторых зонах поверх песка укладывали толстый слой травы, чтобы было удобнее спать.
Археологические раскопки в Капотне были одними из первых, проводившихся на территории Москвы. Обнаруженные в результате них следы древней дославянской культуры вызвали большой интерес у ученых и способствовали активизации их деятельности. Особенно интенсивные изыскания археологи проводили здесь во второй половине XX века: именно тогда была найдена большая часть ныне известных памятников железного века. На данный момент изучение подобных городищ проводится с помощью самых разных инструментов и методов. Исследованиями занимаются представители многих научных профессий — палеонтологи, биологи, почвоведы, этнографы. Их совместная работа и комплексный подход позволяют с большой точностью реконструировать быт древних обитателей здешних мест.
Восстание против монашьего произвола
В XV веке Василий II Темный пожаловал Капотню и расположенное рядом Жирошкино мужскому Николо-Угрешскому монастырю, который сегодня располагается на территории города Дзержинского. Первоначально это мало отразилось на жизненном укладе крестьян: как коптили лещей да щук, так и продолжили коптить. Только налоги стали отдавать не в государеву казну, а в монастырскую. И вот это-то нововведение со временем послужило причиной бунта сельчан. Восстание произошло в 1756 году.
Николо-Угрешский мужской монастырь. Старинная гравюра.
При назначенном в середине XVIII века игумене Илларионе жители принадлежавших монастырю деревень были обложены многочисленными поборами и налогами. Монастырское начальство не знало меры, устанавливая размер податей, и крестьяне роптали, но платили. Переломный момент наступил, когда игумен решил ввести еще поборы, поверх тех, который и без того с трудом давались селянам. Вот тут-то их терпение окончательно лопнуло.
13 января 1756 года крестьяне села Капотня и других деревень собрались толпой свыше ста человек и пришли в монастырь, где силой освободили нескольких крестьян, ранее закованных по приказу игумена.
29 января капотненские крестьяне Иван Савинов, Иван Митрофанов, Савелий Артемов, Филат Семенов и с ними «близ ста человек», как уточняет игуменское донесение, снова явились к монастырю и потребовали, чтобы к ним вышел настоятель. Испугавшись за свою жизнь, игумен Илларион не решился показаться на глаза протестующим и выслал к ним своего наместника иеромонаха Иосифа, которому с огромным трудом удалось усмирить крестьян и уговорить их покинуть монастырь. Той же ночью настоятель под покровом темноты покинул обитель, чтобы вызвать солдат для подавления восстания.
Воинская команда прибыла к монастырю через день, 31 января, чтобы арестовать зачинщиков. Местные жители, собравшись толпой до 300 человек, вооруженные дубинами «и прочими крестьянскими орудиями», атаковали солдат, закрывшихся в обители. Иеродьякона Игнатия, помогавшего собирать налоги с крестьян и не сумевшего бежать, нещадно избили. Монастырь был полностью блокирован восставшими. Они не хотели, чтобы кто-то вырвался, добрался до Москвы и сообщил властям о случившемся. Крестьяне попытались взять монастырь штурмом, атаки продолжались весь день и прекратились только с наступлением темноты. Через несколько дней сельчане обратились с прошением на имя императрицы, в котором жаловались на беспредел игумена Иллариона. Прошение подписал староста села Иван Савинов от имени 1250 человек. Челобитчики просили удалить игумена из монастыря и заменить поборы единым оброком. После долгого разбирательства Иллариона направили в другой монастырь, а вместо поборов ввели единый оброк размером в 1 рубль с души мужского пола.
Екатерина II впоследствии предприняла решительный шаг в наступлении на монастырские привилегии: была проведена секуляризационная реформа. Согласно указу императрицы от 26 февраля 1764 года, все земли монастырей были объявлены государственной собственностью и переданы в ведение Коллегии экономии, а целый ряд обителей был закрыт. Теперь повинности крестьян ограничивались денежным оброком. При следующем правителе, Павле I, крестьяне получили право избирать свои органы самоуправления. В этот период село перевели в удельное ведомство.
Богородицкая церковь
Достопримечательностью современного района Капотня является местная церковь Рождества Пресвятой Богородицы. С ней связаны важные вехи в истории бывшего села Копотенского, ведь она существует здесь с XVIII века и стала свидетелем многих событий. Собственно, благодаря церкви Капотня считалась селом, а не деревней, и в нее на богомолье в честь крупных религиозных праздников сходились жители окрестных селений.
Храм, который переехал
В 1789 году в Капотне появилась собственная церковь. Причем ее не просто построили здесь, а перенесли из другого места уже готовую — нужно только установить. По одной версии, церковь переехала сюда из Екатерининской пустыни Подольского уезда. Это была древняя церковь Рождества Богородицы, выстроенная еще в 1658 году. По другой версии, сюда был перенесен храм из упраздненного секуляризацией 1764 года Дубненского Успенского мужского монастыря на Стромыни. И перенос случился не в 1789, а в 1786 году.
Практика переноса достаточно распространена в России. Например, в Карелии и в Архангельской области, где было много деревянных церквей, они периодически перебирались. Чаще всего это делали, когда был нужен ремонт: меняли сгнившие бревна. Но в процессе «перебора» некоторые сооружения переносили на новые места. Известен даже случай, когда в конце XVIII века крестьянин Герман Афанасьев подарил деревянную колокольню от церкви другому храму. А все потому, что на собственные средства он возвел новую колокольню, — и не пропадать же старой!
Вид деревянной церкви Рождества Пресвятой Богородицы в Капотне.
В Капотне привезенную церковь собрали и установили на каменном фундаменте. Храм был с четырехскатной крышей и весьма необычным распределением окон: их было множество по трем сторонам здания, а на северной — ни одного. Каменный фундамент, должно быть, поспособствовал тому, что церквушка простояла аж до XX века. В 1933 году ее разобрали на дрова.
В 1870 году бок о бок с деревянным храмом в селе начали строительство каменного храма. Сделано это было на средства благотворителей и пожертвования местного крестьянства. Завершилось возведение, по одним данным, в 1870-х, по другим, — в 1890-х годах. Как и старую церковь, каменную освятили в честь праздника Рождества Богородицы. Церковные каноны не запрещали, чтобы два храма с одним названием располагались в непосредственной близости друг от друга. В обиходе же церковь называли просто Богородицкой.
Каменный храм был построен в псевдорусском, или русско-византийском стиле. Подобная стилистика пользовалась популярностью в конце XIX века: архитекторы стали активно использовать элементы древнерусского зодчества, сочетая их с византийской традицией. Основоположником стиля считается Константин Тон, стремившийся подчеркнуть в своих проектах национальные черты, но при этом сохранить преемственность с образцом византийского стиля — Собором Софии Константинопольской (Айя-София). Обычно церкви, построенные в русско-византийском стиле, имеют невысокие, приземистые купола, опирающиеся на широкие барабаны. Внутреннее пространство не разделено и образует один большой зал. Именно так выглядит и капотненская церковь Рождества Пресвятой Богородицы. К сожалению, имя архитектора церкви неизвестно.
Перед началом богослужений в новый каменный храм перенесли иконы из старой церкви Рождества. Особо почитаемыми среди них были Боголюбская икона Божией Матери и икона Божией Матери «Взыскание погибших».
Клуб, завод и склад
Богослужения в капотненской церкви Рождества Богородицы продолжались до 1938 года. Однако уже с 1920-х годов деятельность прихода ограничивалась, и новые власти пытались использовать здание в соответствии со своими представлениями о пользе для общества. В частности в 1929 году в храме был организован клуб. Как отмечает краевед и исследователь истории московских церквей Надежда Ивановна Якушева, на окончательном закрытии церкви с особым рвением настаивал работник местной избы-читальни («избач»), некий товарищ Дальний, который добившись желаемого, тут же вселился в церковный дом, выгнав оттуда священника.
В 1930-1940-х годах в больших селах существовала практика организации изб-читален. Во главе каждой избы-читальни стоял так называемый «избач», он же был зачастую единственным ее работником. Как правило, избачами становились секретари местных партийных организаций.
По окончании Великой Отечественной войны жители Капотни просили открыть церковь, однако в этой просьбе им было отказано под бюрократическим предлогом.
Церковь Рождества Пресвятой Богородицы в Капотне. Современный вид.
Можно сказать, что церкви Рождества в Капотне отчасти «повезло»: здание не было разрушено, хотя с него кресты были сброшены, железо с крыш купола и колокольни снято. Бывший храм использовали в советских утилитарных традициях того периода — как колбасный цех, как склад начала торгово-закупочной базы Мособлисполкома, затем — Мосресторана. С конца 70-х годов сильно износившееся здание опустело и медленно разрушалось. Только к алтарю пристроили пивной павильон с загоном. К 1985 году внутренние помещения приняли уже совсем неприглядный вид, были загажены, окружающие здание постройки снесены. Хотя объект не числился в списках охраняемых государством, власти обещали привести его в надлежащий вид и открыть внутри выставочный зал или районный музей. В 1990 году, на волне массового возврата храмов верующим, церковь Рождества Пресвятой Богородицы была восстановлена, заново освящена, в 1991 году в ней возобновились богослужения.
Вины не признавшие
В календаре новомучеников, пострадавших в годы гонений на Русскую Православную Церковь в XX веке, 29 сентября отмечается день памяти священномученика Сергия, а 7марта — день мученицы Варвары. Эти даты связаны с двумя персонами — супругами Сергеем и Варварой Лосевыми.
Сергей Лосев родился в 1893 году в Бронницком уезде. Его отец был псаломщиком, и Сергей пошел по его стопам — окончил Московскую духовную семинарию, а потом стал священником. Его жена Варвара родилась в Москве в семье сапожника, работала учительницей, а выйдя замуж за Сергея Лосева, стала ему верной помощницей.
С 1926 года отец Сергий служил в церкви Рождества Богородицы в Капотне. Стараясь избежать ее закрытия, он обращался к прихожанам с просьбами помочь в сборе средств на уплату налогов. Позже это стало одним из серьезных пунктов обвинений против Лосева.
В первые годы советской власти церкви, религиозные организации и священнослужители, не сложившие сан, были обложены довольно высокими налогами. С точки зрения фискальных органов религиозные организации являлись частными «доходными» предприятиями. Они уплачивали налог на используемую недвижимость, арендную плату за землю, а в 30-е годы еще и страховой взнос за пользование церковным зданием. Существовали и другие платежи, например, авторский гонорар за исполнение музыкальных произведений. Часто эти выплаты для общины оказывались совершенно неподъемными — тогда церкви закрывали.
С началом Большого террора Сергей Лосев стал одной из жертв репрессивной машины. В ноябре 1937 года его арестовали и поместили в Таганскую тюрьму. Следствие инкриминировало ему сбор денег с крестьян и рабочих завода для собственных нужд. Аргументы священника о том, что собранные деньги шли на нужды церкви, были проигнорированы. Следствию также было известно, что Лосев умышленно организовывал богослужения во время уборочной кампании, чтобы отвлечь крестьян от работы и сорвать колхозный план. Также Лосев обвинялся в антисоветской агитации. Все это было подкреплено показаниями председателя и секретаря сельсовета, а также заведующего избой-читальней.
Жену Лосева Варвару арестовали в феврале 1938 года. Ей были предъявлены обвинения в контрреволюционной деятельности и антисоветской агитации. Подследственная вину не признала и в марте 1938 года была расстреляна. Ее муж был приговорен к 10 годам лагерей и умер в 1942 году.
Много лет спустя Сергей и Варвара Лосевы были причислены к лику святых как принявшие мученичество за веру. Места захоронения супругов до сих пор не установлены.
Пароход сбавляет ход
В 1870-х годах капотненские крестьяне неожиданно для себя самих стали предпринимателями и совершили поистине сделку века: выгодно продали часть принадлежавших им земель акционерному обществу «Товарищество Московского туерного пароходства». А предпосылкой этому событию послужило развитие пароходного судоходства и модернизация гидросистемы Москвы-реки.
Вырубка лесов, осушение болот и другие меры по освоению прилегающих к городу территорий привели к тому, что Москва-река еще в XVI веке начала мелеть. В XIX веке к этому добавился еще и технический прогресс, который не только подарил отечеству паровую тягу и пароходное судостроение, но и создал на пути их развития немалые проблемы. Становление и бурное развитие перешедшей на воду и пар промышленности в Московском регионе привело к резкому обмелению рек, что, в свою очередь, создало серьезные проблемы для судоходства по рекам Москве (и без того мелководной) и Оке. Плюс сказался рост города. Хоть Москва уже и не была столицей, народ в нее стекался отовсюду. Результатом стало то, что летом Москву-реку во многих местах можно было преспокойно перейти вброд. Глубина была не то что человеку — курице по колено.
Навигация работала следующим образом. В жаркие летние дни суда простаивали в ожидании обильных дождей, которые могли бы существенно поднять уровень воды и дать возможность двигаться дальше. Те, кто не хотели или не могли ждать, вынуждены были выгружать людей и товары, чтобы далее перевезти их другим транспортом. Нередко пароходы и баржи садились на мель, а чтобы сдвинуть с места груженое судно, требовалось 50 лошадей или же 200-250 человек рабочих. Дело осложнялось еще и бурным развитием железнодорожного транспорта, составлявшего настоящую конкуренцию водным перевозкам. Судоходный бизнес терпел серьезные убытки.
Чтобы решить проблемы судовладельцев, в 1873 году было образовано «Товарищество туерного пароходства по реке Москве». Это было товарищество на паях, то есть фактически акционерное общество, в котором наряду с русскими инвестициями значительную частью составлял французский капитал. Общество на правах концессии бралось за реализацию масштабного проекта устройства на реке Москве целой череды плотин и шлюзов. Проект этот был разработан еще в 1850-е годы молодым инженером путей сообщения Павлом Палибиным в рамках работ по строительству канала, который должен был соединить Москву-реку и Волгу. Палибин П. И. — один из лучших гидроинженеров своего времени, а в будущем — автор проекта петербургского городского водопровода. Реализацию шлюзового проекта курировало Министерство путей сообщения, в котором Палибин в эти годы занимал должность директора департамента смет и проектов, то есть фактически осуществлял надзор за реализацией своего детища.
Вид Перервинской плотины при полном подпоре. Фотография 1895 года.
Модернизированная система шлюзования Москвы-реки представляла собой цепочку из шести плотин, а для их обхода — одно- и двухкамерные шлюзы в деривационных каналах. При создании плотин были применены стальные поворотные фермы по системе французского инженера Антуана Пуаре, обеспечивавшие необходимое повышение уровня воды на участке от Каменного моста в Москве до плотины Северской под Коломной. Плотины были разборными: во время весенних половодий, последождевых паводков и в случае ледоходов они разбирались, а затем собирались заново. Затворами плотин сначала служили деревянные «спицы», затем — щиты Буле.
Работы по улучшению гидросистемы Москвы-реки начались в 1874 году. Причем товариществу пришлось выкупать прибрежные земли вдоль русла реки, собственниками которых чаще всего выступали крестьянские общины. Так в 1873-1874 годах у крестьян Капотни и бывших удельных деревень были скуплены принадлежавшие им луга на берегах Москвы-реки. Здесь, у располагавшегося неподалеку села Беседы, началось строительство шлюза и плотины.
Уже к 1877 году у подмосковных селений Перерва, Беседы, Андреевка, Софьино, Фаустово и у места впадения в Москву речушки Северка были построены плотины со шлюзами. Они получили созвучные местонахождению названия: Перервинская, Бесединская (ныне — имени Трудкоммуны), Андреевская, Софьинская, Фаустовская и Северская. Все шлюзы, кроме двухкамерного Перервинского, были однокамерными.
К осени 1877 года Москворецкая шлюзованная система была в целом завершена, и по Москве-реке вновь открыли судоходство. Сооружение цепочки шлюзов общей длиной более 155 верст (примерно 165 километров) существенно ускорило и облегчило передвижение по реке, дав возможность проходить судам с осадкой до 70–90 сантиметров. Кроме того, создались условия для судоходства выше города Москвы.
Результат усилий Товарищества москворецкого пароходства виден и по сей день. Перестроенные при советской власти плотины и шлюзы Москворецкой системы активно используются в составе комплекса гидросооружений Канала имени Москвы.
Смерч в Москве
16 (29) июня 1904 года разрушительный вихрь пронесся по Москве и ее окрестностям, захватив юго-восточные предместья, затем Кузьминки, Лефортово, Сокольники, Лосиный остров. Одними из первых окрестных селений, принявшими на себя роковой удар, стали Капотня и соседние с ней Беседы и Чагино. А ведь ничто, казалось бы, не предвещало…
В начале ХХ века наблюдением за погодой и ее прогнозированием занимались уже профессиональные метеорологические службы. Правда, три московских обсерватории — Университетская в западной части города, Межевого института в восточной и Сельскохозяйственной академии на северо-западе — не находились непосредственно на пути смерча и зафиксировать его формирование и приближение не могли.
Однако предшествовавшую ему общую ситуацию метеорологи описывали так. На юге, между Новозыбковым и Киевом, сформировался мощный циклон. От него к Москве через Калугу со скоростью 32-35 км/час двигался теплый атмосферный фронт с температурой континентальных тропических воздушных масс 28–32°C. Перед ним располагался континентальный полярных воздух с температурами 15–21°C. Столь существенная разница температур сталкивающихся воздушных масс способствовала возникновению сильнейших гроз и шквалов. Ширина грозовой области на их стыке составила до 15 километров. Сильные грозы отмечались в Серпуховском, Подольском, Московском и Дмитровском уездах Московской губернии, а также в Калужской, Тульской и Ярославской губерниях. Обязателен ли смерч в такой обстановке? Нет, могло обойтись просто грозой с сильным ливнем. Но не обошлось…
Последствия урагана 16 июня 1904 года. Станция Люблино. Фототипия К. Фишера.
Очевидцы описывали, что день был солнечным и жарким — просто чудным. Идиллию нарушало лишь появившееся на юго-западе небольшое облачко буро-свинцового цвета. Внезапно оно начало расти, менять форму и окраску, не предвещая уже ничего хорошего. Картина природы резко поменялась. Облачко превратилось в гигантскую свинцово-желтую тучу, затянувшую полнебосклона, заслонившую солнце и с пугающей быстротой устремившуюся в сторону Москвы. Туча извергала из себя сверкающие молнии. Вдруг внутри ее возникло какое-то вращение, в эпицентре которого образовался багрово-желтый огненный столб. Уже через минуту он мчался с сумасшедшей скоростью, круша все на своем пути. Он срывал с домов крыши, с церквей — купола и кресты, вырывал с корнем огромные деревья. Ни перед чем не останавливался и никого не щадил. Там, где смерч пересекал русло Москвы-реки, он набирал в себя столько воды, что обнажал дно.
Как писали потом метеорологи, ширина полосы смерча колебалась от 100 до 700 метров. Эта полоса нанесла колоссальный ущерб всему, чего коснулась. За ее пределами сильных разрушений не было.
В Капотне, оказавшейся на пути смерча, снесло 200 домов, Чагино было разрушено почти до основания, в нем из 67 домов уцелели лишь два, Хохловка и Беседы фактически уничтожены, все постройки обращены в щепки. Разрушения были катастрофичны. Не обошлось и без человеческих жертв. На полное восстановление Капотни впоследствии потребовалось несколько лет.
Пылающий факел на краю Москвы
В 1930-х годах многовековой сельский уклад Капотни был нарушен строительством крупного предприятия — нефтеперерабатывающего завода. С его появлением в жизни селения началась новая веха… В прошлом бывшие рыболовами, садоводами и огородниками, местные крестьяне в основной своей массе переключились на обслуживание нового завода. Но в философском смысле Капотня осталась верна себе и главному своему промыслу, давшему ей название, — копчению. Только если раньше здесь коптили рыбу на ароматной ольховой и дубовой щепе, то теперь здесь коптят небо горящей нефтью. И полыхающий газовый факел над заводом — бессменный символ этого процесса — навсегда вписался в образ населенного пункта.
Даешь стране бензина!
Строительство Московского крекинг-завода № 413 — таково было официальное название нового предприятия — развернулось в ближнем Подмосковье неподалеку от поселка Капотня в 1936 году. По всей стране ударными темпами шла индустриализация, в геометрической прогрессии росло количество автотранспорта и другой техники. Все это требовало колоссальных объемов топлива. Уже существующие пять нефтеперерабатывающих предприятий не справлялись с возросшим спросом, кроме того, все они располагались в местах добычи нефти. На выручку им должен был прийти новый подмосковный завод. В строй он был введен в 1938 году. И уже 1 апреля того же года на нем переработали в бензин первую тонну нефти. Именно эту дату принято считать «днем рождения» предприятия. В качестве сырья в ход шел преимущественно бакинский мазут. Его бесперебойно везли сюда по Москве-реке на баржах.
В 1950-х производственная линейка была расширена, завод производил уже все виды нефтяной продукции: бензин, керосин, дизельное топливо и битум. В 1960-м территорию предприятия увеличили, и оно фактически поглотило соседнюю деревушку Чагино. В том же году завод стал московским: официальным указом рабочий поселок Капотня был включен в состав Москвы. Впрочем, формально предприятие оказалось московским еще раньше — в 1952-м, — когда было переименовано в Московский нефтеперерабатывающий завод.
Бутафорский завод для немцев
Первый год Великой Отечественной войны был крайне тяжелым для Москвы: немцы намеревались взять город, а сил защищаться практически не было. Чтобы сломить оборону, противник прицельно бил по жизненно важным объектам — заводам и системам коммуникации. Капотненский нефтеперерабатывающий завод, один из важнейших не только для города, но и всей страны, также находился под прицелом. Спасти его требовалось любой ценой. Но как? С началом военных действий многие московские предприятия эвакуировали в восточную часть России, Казахстан и Среднюю Азию. Были вывезены и некоторые установки нефтеперерабатывающего завода, но эвакуировать его целиком было невозможно. Он располагался в самом сердце страны и бесперебойно обеспечивал фронт и тыл остро столь необходимым им топливом. Его перенос обескровил бы оборону города.
Еще китайский мудрец Сунь-Цзы называл главным качеством воина умение обмануть противника. Этот навык и решено было использовать. Немцы знали о существовании крекинг-завода, и разумеется, он был отмечен на их картах как цель для уничтожения. Единственным способом защиты завода в Капотне была возможность сбить с толку немцев. Для этого в Капотне вознамерились построить другой, бутафорский завод. Он должен был принять на себя удар немецкой авиации.
Настоящий же завод был взят под усиленную охрану, тщательно замаскирован и на тот случай, если немцы все-таки возьмут Москву, заминирован. Последствия авиаударов, приходившихся на него, устранялись силами огромной команды. Сбрасываемые бомбы тут же успешно гасились пожарными, повреждения устранялись рабочими. Благодаря этим мерам, производство не останавливалось ни на один день.
А для создания копии завода выбрали площадку в трех километрах от него, на люблинских полях аэрации. Там и появился его брат-близнец из фанеры и с неизменным факелом над зданием. На строительство этой декорации были брошены огромные силы — около двух тысяч человек, в том числе группа архитекторов, среди которых, по некоторым сведениям, был Юрий Шевердяев, который после войны занимался постройкой кинотеатра «Россия» и Центрального дома художника на Крымском Валу.
Вокруг бутафорского завода специально для маскировки высадили деревья, чтобы в точности повторить вид реального завода сверху и замаскировать следы недавней стройки. Люди, знавшие местность, утверждали, что с неба отличить настоящий завод от фальшивого будет очень сложно. А учитывая, что налеты немцы проводили в основном ночью, используя для ориентирования сначала осветительные бомбы, сбрасываемые на парашютах, ввести их в заблуждение оказалось немного легче.
Однако советским специалистам простых декораций показалось мало. Для большей правдоподобности во время воздушных атак они разыгрывали настоящую драму. Для этого под поддельным зданием прорыли коммуникации для работы саперов. С их помощью в нужный момент на территории бутафорского предприятия происходили взрывы, будто бы от попадания зажигательных бомб в нефтехранилища. Мазутные бочки, приправленные промасленной ветошью, горели так, чтобы имитировать горение солярки на настоящем заводе. Производившие атаки немцы должны были поверить в эффективность своих действий.
И немцы верили. Несколько месяцев они совершали налеты на фанерный завод, полагая его одной из главных московских целей. Причем активность атак росла: судя по всему, немецкие командиры не понимали, почему у лишившейся топлива московской обороны танки и машины никак не глохнут.
Лишь с приходом осени и затяжных осенних дождей москвичам стало легче, поскольку это были неподходящие для работы авиации погодные условия. Благодаря хитроумному плану спасения капотненского крекинг-завода, в самый сложный период обороны Москвы, в ноябре, он продолжал действовать. В дни битвы за столицу танки, уходящие на фронт, заправлялись прямо на его территории.
Роттердам по-московски
Со временем неподалеку от завода постепенно развернулось характерное и для других московских районов жилищное строительство. Формально это были те же квадратные метры, полагавшиеся в определенном количестве на семью, что и в уютных Сокольниках или на престижных Патриарших. Однако переезжать сюда никто не рвался. Еще в тот период за Капотней закрепился имидж экологически неблагополучного места. Факел над заводом полыхал круглосуточно, из его высокой трубы беспрестанно вырывался огромный столб пламени. Он был как говорящий символ, предупреждение, что хорошего здесь ждать не приходится.
Московский нефтеперерабатывающий завод.
И по сей день слава самого грязного района столицы преследует Капотню. Риелторы, демонстрирующие потенциальным покупателям объекты местной недвижимости, нередко вспоминают в качестве примера голландский Роттердам, в центре которого располагается аж пять нефтеперерабатывающих предприятий, и город при этом признается одним из самых благополучных в Европе с точки зрения экологии. В Москве, однако, в капотненский Роттердам пока мало кто верит. Несмотря на проведенную модернизацию производства и значительно улучшившиеся экологические показатели, этому району еще ой как далеко в популярности до тех же Сокольников.
Первую серьезную реконструкцию завода провели еще в преддверии летней Олимпиады 1980 года. Тогда в столице вообще многое поменялось. Вторая модернизация, более масштабная, проведена уже в наши дни новым собственником — «Газпром нефтью». Прогресс, к счастью, неизбежен. По заверениям властей, «Газпром нефти» удалось добиться колоссальных успехов по части повышения экологичности производства. Завод уже не представляет угрозы для района. Даже символичный факел больше не горит, в него теперь подается лишь водяной пар. Как знать, может, со временем сотрется из памяти москвичей и пугающий образ Капотни как московского Мордора.