Наша прогулка по Замоскворечью начинается возле станции метро Полянка. Выйдя из метро и повернув за угол ближайшего здания на улицу Большая Полянка, мы видим Красную церковь – храм Святителя Григория Неокесарийского в Дербицах (Б. Полянка, 29а)
Храм Григория Неокесарийского, уточняя его местоположение, называли храмом «в Дербицах». Дербью в древности называли низинную, болотистую местность. Именно такими, замшелыми, топкими, покрытыми мхом, кочками и кустарником, были эти окрестности, часто затопляемые разливами Москвы-реки.
Храм начинает свое историческое бытие в глубокой древности. Деревянная церковь на этом месте известна с 1445 г. Предание связывает ее постройку с великим князем Василием II Темным (внуком Дмитрия Донского и прадедом Иоанна Грозного) и его освобождением из татарского плена. Будучи в плену в Орде, князь дал обет: в случае, если доведется ему вернуться домой, построит он храм на том месте, откуда увидит стены московского Кремля, и храм этот будет освящен в честь того святого, память которого будет совершаться в этот счастливый для князя день. Василий Темный был освобожден из татарского плена за огромный выкуп. Князь вернулся в Москву 17 (30) ноября 1445, в день празднования памяти святителя Григория Чудотворца Неокесарийского. Именно в этот день князь, измученный пленом и утомленный долгой дорогой, увидел белокаменный Кремль. На месте, откуда открылся ему долгожданный вид, и была выстроена деревянная церковь святителя Григория Неокесарийского. Деревянный храм просуществовал до конца XVII столетия.
Ныне существующий каменный храм, выполненный в стиле «русское узорочье», был построен в 1667-1678 годах на средства царя Алексея Михайловича. В 1667 году каменный храм был заложен неподалеку от деревянного, чтобы во время его строительства можно было не прекращать богослужения в старой церкви. Возведение каменного храма благословил патриарх Никон, а патронировал строительство священник Андрей Савинов (Постников), являвшийся с 1660 года настоятелем старой церкви. Интересна личность последнего, во многом повлиявшая на дальнейшую судьбу храма. Андрей Савинов, можно сказать, возродил храм после чумы 1652 года, церковь тогда стояла без служб, пока он не начал служить в ней. И он же способствовал началу возведения церкви в камне. По какому-то случайному стечению обстоятельств царь Алексей Михайлович однажды обратил внимание на попа Андрея, заинтересовался им, приблизил к себе и сделал своим духовником, тем самым возвысив его. Священник Андрей в какой-то мере заменил царю патриарха Никона, к тому времени уже впавшему в немилость. В 1665 году Андрею Савинову был пожалован титул протопопа Благовещенского собора в Кремле, это была высшая должность белого духовенства, и человек, ее занимавший становился обладателем огромной власти. Царь был настолько привязан к своему духовнику, что именно в церкви Григория Неокесарийского (тогда еще деревянной, в 1671 году) венчался со своей женой Наталией Кирилловной Нарышкиной, а через год крестил там же своего сына Петра, будущего императора Петра I. Храм долгое время имел статус придворного, и по сей день кресты на его главках, увенчанные царскими коронами, напоминают нам о том, что храм пользовался особой любовью у государя. Андрей Савинов, прежде чем перейти на почетную должность в кремлевский Благовещенский собор, испросил у царя разрешения перестроить свою замоскворецкую церковь в камне, царь просьбу одобрил, и из царской казны были выделены на постройку нового храма огромные по тем временам деньги, а царь во время строительства лично интересовался ходом работ. Неудивительно, что храм получился на славу. Для его строительства были приглашены лучшие зодчие того времени – Иван Кузнечик и Карп Губа, исполнявшие обычно царские заказы. Над росписью церкви трудились именитые художники из Костромы и Переславля, керамические поливные изразцы были изготовлены Степаном Полубесом, а иконы для иконостаса писались царскими изографами, мастерами Оружейной палаты во главе с Симоном Ушаковым.
Храм по своей архитектуре относится к типу пятикупольных храмов с шатровой колокольней. Пять глав символизируют Спасителя и четырех евангелистов. Оформление храма удивительно по своей красоте и затейливости. Его завершают три ряда «огненных языков» – килевидных кокошников, над которыми возвышаются пять луковичных главок с глухими, без окон, барабанами в основаниях, а золоченые кресты увенчаны «царскими» коронами. Многоцветные изразцы фриза, изготовленные Полубесом, складываются в крупный орнамент, изображающий фантастический цветок. Цветок напоминает павлинье перо, именно поэтому в народе его окрестили поэтичным «павлиньим оком». Изразцовая лента опоясывает всю церковь, на украшение храма ушло около 9 тысяч изразцов, и их краски и по сей день невероятно яркие и насыщенные. Создатели храма одели его в разноцветные одежды – фасады выкрашены суриком (красно-оранжевый цвет), а архитектурные детали расписаны белилами и бирюзой. Церковь сделали настолько благолепной по своему виду, так полно соответствовавшей представлениям людей о красоте, что она тут же стала прозываться в народе «Красной», то есть красивой.
К сожалению, судьба бывшего настоятеля и покровителя храма священника Андрея Савинова сложилась трагично. Взлет его церковной карьеры и растущее влияние на царя не вызвали радости у патриарха Иоакима. Андрей Савинов был подвергнут преследованию со стороны высшего духовенства, обвинен во множестве тяжких преступлений и заточен в темницу. Царь Алексей Михайлович добился освобождения своего духовника и даже способствовал примирению его с патриархом. Но сразу же после смерти царя Савинов все же был лишен сана и приговорен к ссылке в Кожеозерский монастырь, где и умер впоследствии. Построенный храм Григория Неокесарийского был освящен патриархом в 1679 году без участия его бывшего настоятеля, который к тому моменту уже пребывал в заточении в далекой крепости.
К самому же храму фортуна была более благосклонна. Во время нашествия Наполеона на Москву в 1812 году он не пострадал. Более того, Наполеон был настолько поражен и очарован его красотой – он сетовал, что не может поставить храм на ладонь и перенести в Париж,- что приказал французским солдатам во время бушевавшего по всей Москве пожара таскать ведрами воду и поливать стены храма, чтобы спасти его от огня. В итоге ни внутреннее убранство, ни церковные книги, ни драгоценная утварь не пострадали и остались в целости и сохранности.
Черная страница в истории храма настала лишь после революции 1917 года. В 1922 году храм был опустошен большевиками. Ценности, веками хранившиеся в храме, были взвешены на весах и без особых церемоний и разбирательств «оптом» перевезены на склады Гохрана. В 1930 году Московский городской совет постановил снести колокольню храма для того, чтобы расширить пролегавший перед ней тротуар. Чудом удалось избежать этого, Моссовет удовлетворился прорубленным в нижнем ярусе колокольни сквозным проходом. В 1938 году храм был закрыт, иконы из него были переданы в музеи, а здание церкви было отдано под «культурные» организации, способствовавшие ее дальнейшему разорению и уродованию. В 1965 году изрядно обветшавший храм все же отреставрировали и поставили на госохрану как памятник истории и культуры. После этого в его здании разместился производственно-художественный комбинат им. Вучетича, а также в нем располагалась неприметная организация по скупке старинных икон у населения для последующей их продажи – с разрешения властей – за рубеж любителям русского антиквариата.
Храм был возвращен верующим только в 1990 году. В 1994 была начата его реставрация, длившаяся 2 года. Сегодня храм приобрел прежнее великолепие.
Такая вот длинная и интересная история.
Стоя на Большой Полянке рядом с церковью Григория Неокесарийского, лицом к ней, можно, обернувшись направо, увидеть на этой же улице храм Успения Пресвятой Богородицы в Казачьей слободе (Б. Полянка, 37).
Почему слобода Казачья? Как можно догадаться, она названа так из-за живших здесь казаков. Но откуда взялись в Москве казаки? Известно, что казаки появились на московских землях еще в XV веке, а казачья слобода была образована на этом месте, в районе современных Казачьих переулков, в XVII веке. Сведений о том, как казаки попадали в Москву, мало. Сохранились скупые сведения о том, что в 1645-1650 годах казаки Круговой станицы, донские и сибирские казаки, наряду с другими иноземцами, были размещены в Москве по слободам и черным сотням в целях обучения ратному делу для помощи русскому государству.
Традиционно в центре любой слободы обычно стояла церковь, возле нее «братский двор», где проходили собрания и располагались управления слободы. Схожая организация была и у Казачьей слободы: в центре ее была расположена церковь Успения Пресвятой Богородицы, а вокруг нее были и майдан с казачьим кругом, решающим дела московских казаков.
В 1695 году царский стольник Василий Полтев на свои средства начинает строить в Казачьей слободе каменный храм. Однако, строит он его не на пустом месте, а на основании более древней деревянной церкви Флора и Лавра в Коломенской Ямской слободе, которая, церковь, была известна здесь еще с XVI века.
Интересно, что в районе современных Казачьих переулков в XV-XVI веках действительно существовала ямская слобода, и именно Коломенская. Здесь, на месте Большой Полянки пролегала дорога, соединявшая Москву с южными и юго-восточными городами, и рядом с ней жили ямщики, возившие в эти населенные пункты грузы и седоков.
Церковь в слободе ямщиков именовалась в честь Флора и Лавра, скорее всего, потому, что те считались покровителями домашнего скота, в частности, лошадей. Например, в то время даже существовала поговорка «Флор и Лавер до рабочей лошади добер».
Но Коломенская ямская слобода была переведена из этих мест на Зацепу после постройки в 1593 году земляного вала Скородома (Земляного города), там, возле Коломенских ворот (предположительно, они все же существовали, наряду с Серпуховскими, Калужскими и пр., хотя этот факт лишь косвенно подтверждается), и поселились на новом месте ямщики. Там же они отстроили новую одноименную церковь Флора и Лавра (он существует и по сей день в районе Павелецкого вокзала).
После переселения ямщиков брошенная церковь Флора и Лавра долгое время пустовала, так как не заселялась никем и сама бывшая ямская слобода. Этот храм вновь упоминается в московских летописях действующим только в 1642 году и описывается он как «Деревянная церковь Успения Пресвятой Богородицы да мучеников Флора и Лавра, что в старой Коломенской Ямской слободе». В 1662 году храм уже упомянут как «Церковь Успения Пресвятой Богородицы, что в Казачьей слободе».
Выстроенный в 1696-1697 годах Василием Полтевым каменный храм был построен по типу восьмерик на четверике и выполнен в стиле московского барокко, фасады его были украшены типичным декором того времени: полуколонки на углах, на окнах наличники с разорванными фронтончиками. Примечательно, что стены храма были декорированы изразцами с фигурами евангелистов, выполненными тем самым Степаном Полубесом, чьи «павлиньи ока» уже красовались тогда на ранее построенном неподалеку храме Григория Неокесарийского.
Успенский храм в Казачьей слободе неоднократно обновлялся, поэтому почти утратил свое первоначальное убранство. В 1797-1798гг на средства прихожанки генеральши Поздняковой к церкви пристроены новая трапезная и колокольня. Колокольню выстроили выступающей за красную линию улицы, как бы акцентируя выход на Полянку Казачьей слободы. В нижнем ярусе колокольня украшена с трех сторон довольно сильно выступающими двухколонными портиками тосканского ордера, в верхнем – пилястрами в том же стиле. Завершалась колокольня невысоким шпилем.
Во время пожара 1812 церковь сильно пострадала, сгорело все ее внутреннее убранство и имущество, храм настолько был поврежден огнем, что целых пять лет простоял закрытым. В 1818 году стараниями церковного старосты – состоятельного купца Никиты Карпышева – церковь была восстановлена. В 1869-1872 годах храм обновлялся на средства прихожан и купеческой семьи Рогаткиных, жертвовавших на церковь большие суммы.
В 1922 году властями была изъята из храма большая часть золотых и серебряных украшений и утвари. В 1930 году церковь была закрыта. Сноса храм избежал, но у него были разрушены верх колокольни и главки, а также был уничтожен дом причта, находившийся рядом с церковью, на углу Казачьего переулка. В 1970-1983 годах в храме была проведена реставрация, после чего в нем на первом этаже разместили типографский цех, а на верхних – архив Всероссийского заочного финансово-экономического института. В 1990 году храм возвращен верующим, богослужения в нем возобновлены в 94-м.
Двигаясь от Григория Неокесарийского к началу улицы Большая Полянка, по левую руку замечаем выглядывающий между зданий купол еще одного храма. Это церковь Иверской иконы Божьей Матери при Иверской общине сестер милосердия, расположенная на территории нынешней детской больницы неотложной помощи № 20 (Б. Полянка, 20).
19 декабря 1894 года, в день именин императора Николая II, в Москве была открыта новая община сестер милосердия Российского общества Красного Креста, названная Иверской в честь чудотворной Иверской иконы Божией Матери – известной московской святыни. Попечительницей и идейной вдохновительницей общины была сестра жены императора - великая княгиня Елизавета Федоровна. Целью создания общины был профессиональный уход за больными и ранеными в военное время и в мирное – за больными в больницах, госпиталях, лазаретах и частных домах. Для размещения общины было приобретено несколько дворов между улицами Малая Якиманка и Большая Полянка, все постройки на этой территории были оборудованы под больничные покои, а в одном из зданий была размещена часовня, ведь подготовка сестер и заботы о больных не представлялись без духовного окормления, наставничества и молитв. Община быстро росла, строились новые больничные корпуса, и в числе прочих расширений и обустройств в 1896 году на ее территории был заложен храм Иверской иконы Божией Матери. Храм был построен по проекту архитектора С.К. Родионова на средства известной московской благотворительницы, купеческой вдовы Елизаветы Ляминой, построившей до этого не один храм и приют, она пожертвовала на постройку Иверского храма огромную по тем временам сумму в 10 тысяч рублей. Руководил строительством инженер С.И. Лямин, ее сын.
Одноглавый, кубический в основании, с полукруглыми завершениями прясел, храм выстроен в модном тогда русско-византийском стиле, но в нем использованы и черты владимиро-суздальских архитектурных традиций (аркатурно-колончатые пояса, килевидные завершения порталов) и новгородского зодчества (пояса нишек в оформлении барабана). Орнаменты росписи интерьеров были заимствованы из Новгородского Софийского собора. К храму примыкает оригинальная звонница, выполненная новгородско-псковском стиле.
Почти сразу после революции 1917 года новые власти переименовали Иверскую общину сестер милосердия во 2-ую школу медицинских сестер, а часть больничных зданий была бесцеремонно отдана под казармы красноармейцев. Не лучшим образом обошлись и с общинным храмом. Хотя церковь со звонницей была поставлена на учет как памятник архитектуры, «удобный для осмотров», как было написано в актах Комиссии по охране памятников искусства и старины, храм был закрыт в 1923 году, ценности из него вывезены, мебель и утварь отданы завхозу больницы для хозяйственных нужд. Храм после закрытия долгие годы использовался как склад, звонница была разрушена. В 1934 году московские власти открыли на территории Иверской общины детскую больницу неотложной помощи им. К.А. Тимирязева.
В середине 80-х годов по инициативе администрации детской больницы была проведена внешняя реставрация здания храма, к тому моменту сильно обветшавшего. В 1990 году храм Иверской иконы Божией Матери при бывшей Иверской общине сестер милосердия был возвращен верующим. К 1994 году храм снова отреставрирован и приведен в надлежащий вид, в нем возобновлены богослужения.
На стрелке улиц Большая Полянка и Якиманского проезда сейчас раскинулся небольшой сквер с памятником «болгарскому Ленину» Георгию Димитрову в центре.
В советское время улица Большая Якиманка называлась Димитровской именно в его честь. Георгий Димитров был деятелем болгарского коммунистического движения, и его именовали вождем болгарского народа. После смерти его тело было помещено в мавзолее в Софии. Правда, в 1990-х годах мавзолей был взорван, а тело Димитрова перезахоронено. Памятник в сквере на Якиманке изображает Димитрова произносящим пламенную речь на Лейпцигском процессе. Сейчас бронзовый Димитров смешно грозит кулаком прохожим и мамам, гуляющим в сквере с детишками, напоминая о тех отдаленных временах, когда в Москве безраздельно властвовали коммунисты.
А когда-то на этом месте, в районе пересечения современных Якиманского проезда и Малой Якиманки стоял храм Благовещения с приделами Иоакима и Анны, от которого и произошло название улицы Якиманка.
Иоаким и Ханна – это чтимые христианами родители девы Марии, Богородицы, матери Христа. К сожалению, храм Благовещения на Якиманке не сохранился. Он пережил все большевистские гонения церкви, как и многие, был закрыт и обезглавлен, но сохранен, доконало его только кардинальное переустройство улицы Якиманка, служившей дорогой из Кремля в аэропорт Внуково, направленное на ее спрямление и расширение, храм был тайком взорван декабрьской ночью 1969 года.
Напротив сквера, на Большой Полянке находится здание главного дома усадьбы Нащокиных (Б. Полянка, 11).
Усадьба генерал-поручика Воина Нащокина была обширной и вмещала большую семью Нащокиных вместе с многочисленной обслугой: поварами, музыкантами, няньками, гувернерами. В этом доме родился и воспитывался до 1814 года Павел Нащокин, будущий общественный деятель, меценат, покровитель искусств и друг А.С. Пушкина. Именно отсюда Павла увезли в Царскосельский лицей, где он познакомился и подружился с Пушкиным.
По отдельным источникам усадьба Нащокиных была единственной уцелевшей на Полянке после пожара 1812 года. До наших дней сохранился только главный дом усадьбы, который был уже в наше время отреставрирован для резиденции главы представительства Еврокомиссии. На боковом фасаде здания усадебного дома можно видеть отделку палат XVIII века с оконными наличниками в стиле, переходном от барокко к классицизму.
Рядом с усадьбой Нащокиных сворачиваем с Большой Полянки во дворы. Здесь, по соседству с усадьбой расположен современный девятиэтажный дом элитной застройки – ЖК «Времена года» (Старомонетный пер., 18).
Пожалуй, это здание можно отнести к тем редким исключениям типичной лужковской застройки, когда современный проект удавалось удачно вписать в существующий архитектурный ансамбль исторического центра столицы. Дом построен в 2002 году в стиле модерн. Проект задумывался как клубный дом для ограниченной группы знакомых друг с другом бизнесменов, однако, квартиры в доме еще на этапе строительства продавались также и людям «со стороны». Квартиры в доме совершенно различны по площади – от небольшой 30-тиметровой квартиры-студии до огромного, в несколько сот метров, пентхауса. Но нас более интересует внешняя отделка фасадов здания. Она довольно изящна. Дом облицован итальянским гранитом и декорирован майоликовыми панно с сюжетами, иллюстрирующими времена года – зиму, лето, весну и осень, - они являются изюминкой проекта. Среди элементов декора можно увидеть также эркеры, изящные балкончики и овальные окна верхних этажей. На крыше дома расположены зимние сады.
Ну а мы пересекаем Старомонетный переулок и по Большому Толмачевскому переулку выходим к церкви Николая Чудотворца в Толмачах (М. Толмачевский пер., 9)
Название местности Толмачи говорит о том, что когда-то здесь жили переводчики, т.к. в старину именно их именовали толмачами. Так откуда здесь взялись переводчики?
Все дело в том, что когда-то, во время татарского ига, в этом районе пролегала дорога в Золотую Орду, по которой из Кремля возили дань и подарки татарскому хану. Эта дорога пролегала по нынешней Большой Ордынке. Рядом с дорогой селились мирные татары, которые вскоре образовали здесь Татарскую слободу. Вскоре здесь же появились и толмачи. Сначала это были татары, говорившие по-русски (кстати, слово «толмач» татарского происхождения), а позже и русские, научившиеся переводить с татарского. Толмачи были преимущественно устными переводчиками, они необходимы были при посольских контактах, миссиях, переговорах, при составлении договоров и торговых грамот. Еще позже, в XV-XVI веках в Замоскворечье образовывается целая самостоятельная Толмацкая слобода, давшая имя современным местным переулкам, в которой проживали царские переводчики с разных языков, служившие в кремлевском Посольском приказе. Для русских поселенцев этой слободы, а также для иноземцев, принявших православную веру, и была построена церковь Николая Чудотворца в Толмачах.
Первые упоминания о деревянной церкви, стоявшей за Москвою-рекою в Толмацкой слободе, относятся к 1625 году, хотя есть предположения, что церковь в толмачах была построена гораздо раньше. В 1697 году был построен каменный храм. Строился он на средства Добрыниных, отца и сына, являвшихся так называемыми купцами-гостями (статус «гость» имели наиболее состоятельные купцы, занимавшиеся торговлей с другими государствами и крупнейшей оптовой торговлей) и живших в соседней Кадашевской слободе, с ростом которой часть ее жителей была приписана к приходу Николького храма в Толмачах. Пожеланием создателей каменного храма было освящение его главного престол в честь Сошествия Святого Духа, а в честь святителя Николая был освящен придел. Именно поэтому церковь в тот период стала именоваться Сошественской или Духовской, но с годами название Николаевская к ней снова вернулось. Храм был выстроен Добрыниными двухсветным пятиглавым четвериком, украшенном в стиле московского барокко. Углы здания храма подчеркнуты полуколоннами, завершающимися редкими для того времени ионическими капителями. Такие же капители завершали колонки на граненых барабанах пятиглавия. Окна были оформлены колончатыми наличниками с разорванными фронтончиками-навершиями. А по фасаду шел пояс кокошников с заполнением в виде жемчужных раковин, как на Архангельском соборе в Кремле.
В 1770 году на средства вдовы богатого фабриканта Екатерины Демидовой в храме был сооружен второй придел, во имя Покрова Богородицы.
Во время наполеоновского нашествия на Москву храм чудом устоял - он не сгорел во время пожара, охватившего Москву, хотя все дома Толмачевской слободы, окружавшие его, были уничтожены пламенем. Были спасены от французов и церковные ценности, спрятанные под полом священником храма.
В 1833 году у храма начала крениться старая шатровая колокольня, и стены храма покрылись большими трещинами, тогда прихожанами решено было перестроить всю церковь, тем более, что она уже перестала вмещать в себя всех желающих. Занимался проектом архитектор Ф.М. Шестаков. Им были возведены новая трапезная с двумя симметричными приделами и трехъярусная колокольня, обе в ампирном стиле. Четверик был обновлен, но сохранил свой прежний облик. Работы по перестройке заняли более 20 лет. Средства на обновление храма были пожертвованы прихожанами, среди которых особенный вклад в финансирование проекта внесли известные купеческие семьи: Шестаковы, Булочкины, Чижовы, Медынцевы, Козлинины, Третьяковы.
После революции, в 1929 году, храм был закрыт и передан Третьяковской галерее под хранилище для картин. Были разрушены все пять глав церкви и верхние ярусы колокольни, колокола были сняты и разбиты, иконостас разобран, часть икон была передана галерее, часть утрачена. До 1980 года храм использовался как запасник Третьяковки. В 80-м году, когда галерея была поставленная на реставрацию, встал вопрос и о восстановлении храма, в котором предполагалось открыть концертный зал. К началу 90-х были вновь построены главы храма и второй ярус колокольни. В 1993 году церковь была возвращена верующим, в ней возобновились богослужения. К 1997 году завершена окончательная реконструкция церкви, восстановлены интерьеры. Сегодня церковь Николая Чудотворца в Толмачах функционирует как домовый храм-музей при Третьяковской галерее, открывая свои двери и для посетителей галереи, и для верующих.
Идем в Лаврушинский переулок. Здесь по адресу Лаврушинский пер., д. 17 расположен так называемый писательский дом.
Здесь проживало такое количество писателей, что перечислить их всех не представляется возможным. Тут жили Ильф и Петров, Агния Барто, Борис Пастернак, Константин Паустовский, Михаил Пришвин, Валентин Катаев и многие другие. Как получилось, что все они стали квартирантами одного дома?
Идея объединить литераторов не только организационно, но и на бытовом уровне, под одной крышей, пришла Сталину в начале 1930-х годов. Он хотел создать писательский городок, своеобразную гостиницу для литераторов со всей необходимой им инфраструктурой. Сначала писателям предоставляли жилье в знаменитом Доме Герцена – «Грибоедове» - на Тверском бульваре, начинающие деятели литературы жили в общежитии на Покровке, позже мастера слова начали получать квартиры на улице Фурмонова, ну а в 1937 году был построен этот огромный писательский дом в Лаврушинском переулке, в том же году началось его заселение.
Интересно, что этот самый дом стал прототипом дома Драмлита из романа Булгакова «Мастер и Маргарита», здесь по сюжету жил критик Латунский, квартиру которого разгромила Маргарита. Только Булгаков в своем романе поместил дом в одном из арбатских переулков, а не по месту его реального расположения. Почему же Булгаков выбрал этот дом? Причины может быть две. Во-первых, в доме в Лаврушинском жил Осаф Литовский – начальник репертуарного комитета, в котором Булгаков видел воплощение своих бед и неудач, ведь именно Литовский запрещал и «Кабалу святош», и «Багровый остров», и «Зойкину квартиру». Нетрудно догадаться, что за персона послужила прототипом критика Латунского. Ну а вторая причина состоит в том, что Булгаков тоже изъявлял желание поселиться в писательском доме, подавал заявление на получение квартиры в нем, но ему было отказано. Так что у Булгакова были вполне весомые основания «отыграться» на этом доме в своем произведении, что он и исполнил.
Кстати, несмотря на большое число проживавших в писательском доме представителей творческой интеллигенции, мемориальная доска на нем висит лишь одна, посвящена она театральному критику Ю.И. Юзовскому. Почему остальные писатели не заслужили подобных почестей – загадка.
Ну а мы ныряем в арку писательского дома и совершенно неожиданно обнаруживаем в этом сталинском сейфе… старинные каменные палаты (Ордынский тупик, 5а).
Это палаты думного дьяка Семена Титова. Построены в XVII веке, позже несколько раз перестраивались. Семен Титов сделал довольно яркую карьеру во времена царствования Алексея Михайловича. Он успел побывать дьяком Разрядного приказа, приказа Большого дворца, был приближенным к царю лицом. В конце января 1676 года Титов стоял в посмертном карауле у постели умирающего царя. В середине XVII века служилому дворянину Титову был пожалован двор в Замоскворечье, где он и построил палаты. Дом неоднократно перестраивался и расширялся. Ядро здания – подвалы и подклет западной части - относят к постройкам 1650-1660 годов, в 70-80-х годах к зданию сделали пристройку с востока, а в 1750-х – с севера. Палаты в Ордынском тупике от Семена Титова перешли по наследству к его сыну, Григорию Титову, бывшему главою московских стрельцов, а уже от него внуку Семена - Василию Титову, полковнику.
К началу XX века старинные палаты представляли собой небольшой девятиквартирный доходный дом. В 1975 году жильцов дома выселили, и началась научная реставрация памятника. В целом здание было восстановлено в том виде, который имело в середине XVIII века, но реставраторы сделали все возможное, чтобы сохранить и воссоздать фрагменты архитектурных элементов и древнейшей его части, относящейся к XVII веку. Сегодня в здании титовских палат расположились офисы нескольких коммерческих организаций. Довольно странно видеть в старинных каменных стенах старинную офисную технику и мебель и наблюдать за потоком посетителей, то и дело хлопающих массивными полукруглыми дверьми. Никакого пиетета к старине!
Возвращаемся в Лаврушинский переулок. Главной его достопримечательностью, несомненно, является Третьяковская галерея – место паломничества гостей столицы и самих москвичей (Лаврушинский переулок, 10).
Третьяковская галерея получила свое название от фамилии своего основателя – Павла Третьякова, известного мецената, коллекционера произведений русского изобразительного искусства.
Павел Третьяков родился в 1832 году в Москве, близ церкви Николая Чудотворца в Замоскворечье, в семье купца среднего достатка. Получил домашнее образование и рано начал карьеру на поприще торговли, работая с отцом. Уже в пятнадцатилетнем возрасте он был в курсе всех дел отца и являлся его главным помощником. Павлу было 18 лет, когда его отец умер, оставив своим сыновьям свое торговое дело, капитал и завещав продолжать семейную стезю. Павел, вместе с младшим братом Сергеем, исполнил волю отца, семейное дело продолжил и развил и, работая добросовестно и много, довольно быстро и серьезно приумножил капиталы. Начав с обычных льняных лавочек в торговых рядах, братья открыли впоследствии новый солидный магазин бумажных, полотняных и шерстяных товаров, построили бумагопрядильные фабрики в Костроме, оснащенные самыми современными по тем временам технологиями, и развили это предприятие за короткое время до масштабов одной из самых крупных текстильных мануфактур Европы. Достаток и состояние семьи росло, и в 1851 году Третьяковы приобрели новый дом около храма Николы в Толмачах, куда и переехали.
Интерес к изобразительному искусству появился у Третьяковых еще в молодости. Уже в 1850-х годах Павел Третьяков начинает собирать свою коллекцию художественных полотен. Со свойственной ему обстоятельностью Павел начал изучать книги по искусству и живописи, стал посещать выставки, приобретать каталоги. Он сделался настоящим, тонким и глубоким знатоком живописи. Он не просто занимался коллекционированием живописи, но и поддерживал и вдохновлял художников своим вниманием, мнением и оценкой. Большего авторитета, чем Третьяков, в кругах знатоков изобразительного искусства тогда, пожалуй, не было. Достаточно рано Павел осознал значимость для общества своей личной коллекции, и решил своими средствами создать национальную галерею. Его мечта осуществилась в 1867 году, когда для широкой общественности была открыта «Московская городская галерея Павла и Сергея Третьяковых». Расположилась галерея в том самом доме рядом с храмом Николая Чудотворца в Толмачах, который Третьяковы приобрели для себя в начале 1850-х. По мере роста собрания картин к жилой части их особняка пристраивались новые помещения для хранения и демонстрации произведений живописи, здание все разрасталось с годами.
В 1892 году Третьяков передал свою художественную галерею в дар городу. К тому моменту в ней насчитывалось более тысячи живописных и около пятисот графических картин русской школы, порядка 80 произведений европейской школы, несколько скульптур и коллекция икон. Кстати, в завещании Третьякова, обнародованном после его кончины, оговаривалось два условия: не пополнять собрание картин и оставить бесплатным вход в галерею на «вечное время». Оба эти условия не были выполнены.
После смерти Третьякова здание галереи было реконструировано и обрело новый облик. У него появился знаменитый фасад, выполненный в духе сказочной стилизации русской теремной архитектуры по проекту художника Виктора Васнецова. Вход в галерею сделан в виде трех «васнецовских» теремков. Над входом, на барельефе изображен герб Москвы, по обе стороны от которого протянулся цветной керамический фриз с вязью, стилизованной под древнерусский шрифт.
В советское время перед галереей в Лаврушинском зачем-то установили гранитный памятник Сталину. Позже демонтировали и переместили в Парк искусств на Крымском Валу, где он и сейчас стоит, правда, слегка не при параде – кто-то отколол Сталину нос. Ну а пятачок перед Третьяковской галереей более двадцати лет пустовал, пока в 1980 году на нем не установили четырехметровую фигуру Третьякова, выполненную скульптором Кибальниковым по портрету работы Репина. Теперь, как и положено, всех посетителей галереи приветствует ее основатель.
Оглянувшись назад, в сторону Большого Толмачевского переулка, мы видим красивое здание с портиком и колоннами. Это главный дом городской усадьбы Демидовых (XVIII—XIX в.в.)
Участок земли в Замоскворечье был приобретен Прокофием Демидовым, крупнейшим владельцем горнопромышленных предприятий России, в 1772 году. Сам он жил в своей усадьбе в Нескучном саду, а здесь, в Толмачевском переулке, обосновался его сын Аммос. В 1777 Аммос Демидов строит на территории усадьбы дом в стиле раннего классицизма. Архитектор, трудившийся над этим проектом, точно не известен, но предполагают, что автором усадьбы Демидовых мог быть Матвей Казаков, по другим источникам - Василий Баженов. Аммос, изнеженный и ленивый потомок разбогатевших уральских горнозаводчиков, легко расставался с полученными в наследство деньгами, устраивал в новом доме роскошные балы, приемы и рауты. Интерьеры усадьбы поражали гостей своим великолепием. Огромный бальный зал и анфилада парадных комнат дома-дворца могли удивить любого. Впрочем, другого можно было и не ожидать от Демидовых, которые славились своим расточительством.
В конце XVIII века усадьба от вдовы Демидова Анны переходит во владение Елизавете Загряжской, тетке Натальи Николаевны Гончаровой. Загряжская перестраивает главный усадебный дом, украшает его изящным портиком с колоннами, а по сторонам от дома возводит два симметричных флигеля, соединенных с центральным корпусом декоративными стенками.
Во время пожара, бушевавшего в Москве в 1812 году, выгорело почти все Замоскворечье, в том числе горела и усадьба Демидовых-Загряжской. Все деревянные строения усадьбы были уничтожены, сильно пострадал и каменный дом, уцелели только его кирпичные стены и своды.
Восстанавливал дом уже купец Илья Козлинин, выкупивший у Загряжской сгоревшую усадьбу. После реконструкции раннеклассический облик усадебного дома претерпел существенные изменения и приобрел ампирные черты. К дому был пристроен торжественный шестиколонный портик коринфского ордера, крайние оконные проемы были оформлены эдикулами, окруженными парными пилястрами и увенчанными барельефными фронтончиками, стена лоджии, образованной портиком, была украшена в простенках круглыми барельефными медальонами, и их горизонталь продолжена расходящимися в стороны лентами барельефных фризов. Декорация фасада получилась очень нарядной, изысканной и гармоничной. Но особенно примечательна ограда усадьбы. Предположительно, она была отлита в 1760-х годах на уральских заводах Демидовых мастером А.Т. Сизовым по экскизам Ф.С. Аргунова и первоначально была установлена в другой московской демидовской усадьбе – на Вознесенской улице (нынешней ул. Радио), а в 1820-х годах, уже при Козлинине, перенесена в усадьбу в Толмачевском переулке. Мастерство и фантазия авторов превратили массивную чугунную решетку в кажущееся почти невесомым воздушное кружево с выразительным и насыщенным растительным узором. Каменные пилоны ворот, украшенные накладными коваными плитами, возвышающиеся над ними вазы, стоящие на ажурных подставках, в сочетании с изящной и затейливой решеткой ограды придают законченность усадебному ансамблю, оттеняют его строгие формы и тонко гармонируют с его архитектурным декором.
В 1857 году усадьба Демидовых была куплена графиней М.Ф. Соллогуб, невесткой писателя В. Соллогуба и сестрой славянофила Ю. Самарина. Мария Федоровна была образованной светской дамой и организовала в своем новоприобретенном графском дворце литературно-политический салон, пользовавшийся не меньшей популярностью, чем салон княгини Волконской на Тверской. В усадьбе Марии Соллогуб собирались многие деятели русской культуры и обсуждали вечные русские вопросы «кто виноват?» и «что делать?». В гостях у графини можно было говорить о политике свободно, не страшась агентов тайной полиции. Частыми посетителями ее салона были Тургенев, Гоголь, братья Аксаковы, Третьяковы и Киреевские, Хомяков, Чичерин.
В 1882 году графиня продает свою усадьбу городу за 100 тысяч 500 рублей серебром. И с сентября того же года здесь размещается 6-ая Московская Гимназия. Позже, в разные годы, здания усадьбы использовались под госпиталь, школу, детский сад, детский дом и спецшколу ВВС. Сейчас в бывшем доме Демидовых расположена научная педагогическая библиотека им. Ушинского.
Неподалеку от Третьяковской галереи, в Лаврушинском же переулке, находится бывший «вдовий дом» Третьякова (Лаврушинский пер., 3/8).
Павел Третьяков завещал участок земли рядом с галереей и 150 тысяч рублей для передачи в собственность городу Москве с целью создания и содержания приюта, предназначенного для вдов и сирот русских мастеров изобразительного искусства. Здание приюта было построено в 1912 году по проекту архитектора Н.С. Курдюкова, изначально оно было двухэтажным и по форме напоминало древнерусские палаты. Автор проекта учел окружение нового дома и очень удачно вписал его в ансамбль Третьяковской галереи. Красные кирпичные стены, островерхие завершения здания, арочные окна, теремное крылечко, красочный керамический фриз с гербом Москвы и вязевой надписью «Приют для вдов и сирот русских художников имени П.М.Третьякова» под ним удивительно гармонировали с «васнецовским» обликом самой Третьяковки. Расположенное в начале переулка здание приюта стало как бы преддверием, приглашением к посещению галереи русской живописи.
На первом этаже дома располагалось 6 квартир для вдов с маленькими детьми, каждая из них была площадью около 55 кв. метров и состояла из двух комнат и передней, кухня была общей, но обустроенной отдельными для каждой квартиры печами, столами и прочими хозяйственными принадлежностями. На втором этаже здания было расположено 10 небольших, около 27 кв. метров, квартир для проживания одиноких обитателей приюта. На ежегодное содержание приюта из завещанных Третьяковым денег выделялось более 5 тысяч рублей.
К сожалению, здание в советское время было надстроено еще двумя этажами, и изменилось практически до неузнаваемости. От прежнего дома-терема осталось разве что крыльцо, утеряны и майоликовый фриз, и высокие щипцовые кровли. Сейчас здание принадлежит Третьяковской галерее, и в его нижних двух этажах размещаются ее научные отделы.
За приютом проходим во дворик и через калитку попадаем в переулок, это 1-ый Кадашевский, отсюда открывается великолепный вид на храм Воскресения Христова в Кадашах (2-ой Кадашевский пер., 7).
Первое письменное упоминание о деревянной церкви на этом месте относится к 1493 году. В своем завещании, адресованном сыновьям, князь Иван Патрикеев, московский воевода, подробно перечислил все свои владения, в том числе и земли за Москвой-рекою, где жили его крепостные крестьяне, и где находилась «церковь Воскресения, что на Грязех». Такое территориальное уточнение в названии церкви было связано с весенними разливами реки и заболачиванием этой местности. С 1504 года это место фигурирует в записях уже как село Кадашево. А к середине XVI века здесь образуется Кадашевская слобода, центром которой является церковь Воскресения Христова, ставшая соборным храмом всего Замоскворечья.
Относительно происхождения названия Кадашевской слободы существует несколько теорий. Наиболее распространенная говорит о том, что в названии села, а затем и слободы, отразилось основное занятие проживавших здесь людей – изготовление кадок (от слова «кадь»), бочек и кадушек. Вторая теория объясняет название тюркским корнем «кадаш», то есть «свободный человек», что означает, что в этой местности жил не крепостной люд. Третья версия обращается к тюркскому же слову «кади», то есть «судья», объясняя, что здесь, вблизи от Татарской слободы, селились судьи, разбиравшие дела живших в Москве татар. И последняя версия связывает название слободы с занятием ее жителей ткацким ремеслом, в частности с «катанием», то есть мытьем тканей. Четвертая версия представляется наименее вероятной, т.к. массовый ткацкий промысел в Кадашевской слободе возник предположительно в начале XVII века, в то время как название «Кадашево» уже фигурировало в летописях веком ранее.
По мнению современных ученых-историков, Воскресенская церковь в Кадашах являлась композиционной доминантой, главной вертикалью Замоскворечья и определяла главную ось градостроения Москвы: от кремлевской колокольни Ивана Великого через Воскресенскую церковь в Кадашах проходит линия к дворцовой церкви Вознесения в Коломенском.
Каменная церковь Воскресения Христова на месте деревянной была построена в 1657 году и просуществовала около 30 лет. В 1687 году на средства богатых купцов Добрыниных, живших в Кадашевской слободе, было начато возведение нового каменного храма на месте старой церкви. Здание нового храма было воздвигнуто на подклете старой церкви, и в его основание вошли остатки стен храма-предшественника. Стиль возведенного храма – модное в то время московское барокко, характеризующееся изяществом пропорций и ажурным декором. Первоначально храм выглядел несколько иначе, чем мы видим его сейчас, у него еще не было колокольни, зато с трех сторон к его резным порталам второго этажа вели широкие лестницы, наподобие тех, что можно наблюдать у храма Покрова в Филях. Хотя церковь построена по традиционному для того времени типу «кораблем» (т.е. с вытянутой в одну линию структурой храма, с расположенными друг за другом трапезной, основным храмом и алтарем) и в популярном барочном стиле, при ее строительстве применены некоторые архитектурные новшества. Поверх нижнего яруса храма сооружена галерея-гульбище, охватывающая не только боковые фасады трапезной и храма, но и фасад алтаря. Вместо привычных для тогдашней церковной архитектуры пирамиды кокошников в декоре храма использованы кружевные «петушиные гребешки» на фронтоне храма, богатый узор которых частично повторяется в оформлении оконных наличников и в убранстве порталов. Барабаны главок храма сделаны гранеными, с подчеркивающими их грани витыми колонками. Центральный барабан возвышается над остальными, он сделан двухъярусным, световым, узкие небольшие окошки на нем придают ажурность верху храма. Тонкие парные колонки обрамляют углы четверика, также добавляя изящества и фантазийности облику храма. То особое внимание, что было уделено при оформлении храма деталям, декоративности, изящности, и новые формы белокаменного барочного декора значительно обогатили и разнообразили традиционный вид приходской церкви, именно поэтому она вышла невероятно красивой, интересной и торжественной. Необычными были и цвета храма. В его убранстве отразилась любовь кадашевчев ко всему сверкающему и яркому. Стены церкви были выкрашены суриком, главы храма сияли золотом, поражая своим блеском и великолепием. Весь белокаменный декор храма был покрашен в желтый цвет и тоже выглядел золотым. На стенах здания швы между кирпичами были выкрашены голубцом, издалека это создавало впечатление, будто храм окутан легкой голубоватой дымкой, как будто небо спустилось на землю.
Интересно, что на фасаде храма Воскресения Христова в Кадашах спрятались одни из немногих оставшихся в Москве солнечных часов. Если приглядеться внимательней, их можно обнаружить на южной стене здания.
В 1695 году с западной стороны к храму была пристроена высокая многоярусная шатровая колокольня, за свою стройность прозванная в народе «свечой». В XIX веке храм претерпел значительные изменения. В 1801-1802 году были расширены его нижние апсиды, широкие лестницы по бокам колокольни разобраны, а в 1840 году на их месте построили две симметричные крытые паперти в ампирном стиле, с простым, немного грубоватым декором стен и сферическими куполами. В 1860 году расширили галереи-гульбища и апсиды верхнего яруса храма, эти изменения значительно исказили пропорции здания.
Воскресенский храм славился своим колокольным звоном. Главный колокол весом в 400 пудов (6,5 тонн) отлил Константин Михайлович Слизов, работе которого принадлежит также Большой Успенский колокол на колокольне Ивана Великого (второй по массе колокол в России среди действующих). После революции колокола храма забрал Большой театр и использовал их в своих постановках, по некоторым сведениям, главный колокол храма и сегодня используется в опере «Борис Годунов».
В 1934 году храм был закрыт, изъятые из него иконы поступили в собрание Третьяковской галереи, а его здание отдано под различные учреждения. Здесь находились спортивный клуб расположенного поблизости консервного завода (бывшая колбасная фабрика купца Григорьева ) и архив КГБ. В 1966 году в храме была проведена реставрация, после которой здание передали в ведение реставрационного центра ВХНРЦ им. Грабаря. В 1992 году храм было решено вернуть верующим, но, несмотря на все официальные документы, плотно обосновавшийся здесь реставрационный центр упорно не хотел освобождать здание, и лишь в 2004 году в церкви вновь начались богослужения. Реставрационные работы в храме продолжаются по сей день. Как это ни странно, продолжаются и споры о территории, принадлежащей церкви. В 2010 году столичные власти почти снесли дом дьякона и некоторые близлежащие к храму постройки ради возведения очередного новостроя – многоэтажного офисного центра «Пять столиц». Работы по разрушению натолкнулись на активное сопротивление общественности, которая буквально с боем отстаивала разрушаемые дом дьякона и здание колбасной фабрики Григорьева. Ситуация вокруг «битвы при Кадашах» широко освещалась масс-медиа. Благодаря усилиям общественных и политических организаций, дело было передано в прокуратуру, которая запретила строительство офисного комплекса и снос старых зданий. Опасность миновала.
Переулками выходим на Большую Ордынку, к дому №20, здесь находится храм Иконы Божьей Матери «Всех скорбящих радость».
Главный престол церкви освящен во имя Спаса Преображения, и церковь должна носить название Преображенская, но из-за того, что находившаяся в ней икона Божией Матери «Всех скорбящих радость» прославилась силой чудотворений, исцелив в 1688 году родную сестру патриарха Иоакима, в ее честь был освящен один из приделов храма, и церковь стала более известна как Скорбященская.
Первый храм на месте современной церкви упоминается еще в XV-XVI веках, это была церковь Варлаама Хутынского в Ордынцах, ее постройку по одной версии связывают с походом Василия III на Казань, а по второй – с новгородцами, поселившимися в Замоскворечье.
В 1685 году на средства замоскворецкой жительницы Евдокии Акинфовой на месте бревенчатой церкви начали возведение новой каменной Преображенской церкви. Предположительно примерно в то же время в отстроенный заново храм и попала чудотворная икона Божией Матери. В конце XVII века церковь становится известной всей верующей Москве как Скорбященская. В 1713 году в церкви был устроен небольшой придел в честь прославленной иконы Матери Божией. В 1770 году на пожертвования прихожанки Любовниковой у церкви был обновлен и уже основательно пристроен придел в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость». И уже с 1801 года во всех официальных документах храм именуется по чудотворному образу иконы.
В 1783 году купец Афанасий Долгов, владевший домом на Большой Ордынке напротив Скорбященской церкви, пожертвовал солидную сумму на ее перестройку, а работу над проектом передал своему родственнику – знаменитому архитектору Василию Баженову. К существовавшей церкви была пристроена трапезная с престолами Варлаама Хутынского и иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость» и трехъярусная колокольня. Проект был выполнен в стиле классицизма. При постройке Баженов старается сохранить характерный для древнерусского зодчества принцип ярусной высотной композиции и богатого декорирования четвериков и восмериков колокольни, а также вводит круглые пластичные объемы.
В 1812 году храм сильно пострадал во время пожара и в 1831-1836 годах был почти заново построен архитектором О.И. Бове по заказу Александра Афанасьевича Долгова и купцов Каманиных. Бове построил главный храм в виде цилиндрической ротонды с ампирными портиками. Внутри барабан полусферического купола храма поддерживают 12 ионических колонн. Снаружи здание церкви украшено медальонами и лепным декором. Внутри храма сооружен ампирный иконостас, а пол покрыт рельефными чугунными плитами, отлитыми по рисункам архитектора. Перестраивая храм, Бове сохранил уцелевшие фрагменты постройки Баженова, классицистическая архитектура колокольни и трапезной удачно сочетаются с ампирными формами главного храма. В целом проект, реализованный Бове, развивает заданный его предшественником Баженовым монументальный образ храма.
В 1922 году из Скорбященской церкви были изъяты церковные украшения и утварь. Храм был закрыт в 1933 году, колокола с него сорваны и уничтожены, но старинный интерьер храма удалось сохранить благодаря тому, что здание было отдано под запасники Третьяковской галереи, и сотрудники музея делали все, чтобы сохранить убранство этого памятника искусства и архитектуры.
В послевоенное время храм иконы Божией Матери на Ордынке стал одним из первых вновь открытых для богослужений. Службы в нем начались в 1948 году.
Через дорогу от церкви расположена усадьба Долговых-Жемочкиных (Б. Ордынка, 21).
Изначально усадьба принадлежала купцу первой гильдии Афанасию Долгову, тому самому, что выступал спонсором строительства храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих радости». Усадебный комплекс был сформирован к концу XVIII века. Над проектом усадебного дома работал уже упоминаемый нами архитектор Василий Баженов, приходившийся Долгову родственником. Главный дом усадьбы сооружен на сводчатом подклете палат времен XVII-начала XVIII веков и значительно отнесен от красной линии улицы, на которую выходят флигеля усадьбы. Дом, построенный Баженовым для Долгова, выглядел несколько иначе, чем мы видим его сейчас. В баженовском проекте дом еще не имел своего мощного пилястрового портика в центральной части фасада. Фасад дома был равномерно расчленен несколькими нишами, в которых располагались окна. В пяти средних пролетах ниши объединяли нижний и верхний этажи, и промежутки между нишами трансформировались в лопатки. Был отличным от современного и декор здания.
Дом перестраивался и приобрел новые черты после пожара 1812 года, во время которого значительно пострадал. Скорее всего, работами по перестройке усадьбы руководил восстанавливавший соседнюю Скорбященскую церковь архитектор О.И. Бове. Тогда-то дом и приобрел свою ампирного характера отделку с выразительным портиком ионического ордера, насыщенным орнаментальным лепным декором во фризе и фронтоне и над окнами. К заднему фасаду здания была сделана пристройка с открытой террасой и сходами в сад.
В середине XIX века усадьбу Долгова покупает купец И.П. Жемочкин, владелец нескольких кожевенных заводов. Семья Жемочкиных разместилась в большом, правом флигеле усадьбы, а центральный дом был сдан в аренду 3-ей Женской гимназии, которой купеческая семья оказывала попечение, и где обучались все сестры Жемочкины. Жемочкины прожили в усадьбе до 1918 года, до тех пор, пока их дом, а также фабрики и склады не были национализированы, а усадебные постройки не были превращены в коммунальные квартиры. Владельцы усадьбы – Вера Алексеевна и Николай Иванович Жемочкины - были отправлены в ссылку в Тарусу, за ними последовала одна из их дочерей, Анна, посвятившая свою жизнь уходу за ними. Остальные же дети остались в Москве, и довольно долго еще жили со своими семьями, ютясь в крохотных коммунальных комнатушках принадлежавшей когда-то их родителям усадьбы. Такие вот превратности судьбы.
В 1968 году усадьба Долговых-Жемочкиных была признана памятником архитектуры и передана министерству культуры. В настоящий момент в ней располагается Институт Латинской Америки РАН.
С Большой Ордынки сворачиваем в Климентовский переулок и попадаем к церкви Климента, папы Римского (Пятницкая, 26). Сейчас храм находится на реставрации (ее планируется завершить к 2012 году), поэтому почти весь он в строительных лесах со стороны Климентовского переулка, так что наше фото сделано из соседнего Голиковского переулка.
Точная дата основания церкви на этом месте неизвестна. Впервые она упомянута в летописях 1612 года, рассказывающих о сражении русских ополченцев под предводительством Минина и Пожарского с польско-литовскими интервентами, возглавляемыми гетманом Хоткевичем, под стенами небольшой крепости, острожца, «что у Климента Папы Римского». Однако есть предположения, что храм был построен здесь гораздо раньше, во всяком случае, деревянная церковь на этом месте обозначена еще на первой карте Москвы – «Годунове чертеже», составленном в 1597 году, а впоследствии фигурирует и на более поздних планах, в том числе «Сигизмундовом» от 1610 года.
Как мы уже говорили, вблизи от дороги в Золотую Орду селились толмачи и ордынцы (мирные татары, служившие у московских царей и просто осуществлявшие связи между Ордой и Москвой), сюда же привозили свои товары купцы-«гости», осуществлявшие торговлю с иноземными государствами. Возможно, именно они на рубеже XV-XVI веков построили церковь в честь святого Климента Римского, который считался покровителем всех путешествующих по водам и ищущих света истинной веры господней. А с середины XVI века, со времен царствования Ивана Грозного, в районе нынешнего Климентовского переулка поселились стрельцы, по всей видимости, в центре их слободы и располагалась Свято-Климентовская церковь, об этом свидетельствует название места поселения государевых ратников – Климентовский городок, или острожец.
Но как получилось, что на московской земле воздвигли храм в честь римского папы? Ведь, как известно, русская православная церковь и римская католическая большой симпатии друг к другу не питают. Однако, папу Климента чтят как католики, так и православные. Все дело в том, что Климент жил задолго до раскола церкви. Он родился в 30-е годы после Рождества Христова в знатной и состоятельной семье римлян, приближенных к императору. С детства волею судьбы он был разлучен с близкими, и пребывал в уверенности, что те погибли во время настигшего их в путешествии кораблекрушения, он потерял надежду, радость и постоянно мучился в поисках смысла жизни. В 24 года, услышав о пришествии в Иудею Сына Божьего, обещавшего вечное спасение тем, кто исполняет заповеди небесного Отца, Климент решает оставить дом и отправиться на восток, туда, где проповедовали апостолы, чтобы познакомиться с учением Христа. В Палестине от апостола Петра он принял крещение и стал его учеником и сподвижником, он сделался неразлучен с ним, разделяя его труды, скорби, гонения и путь. В одном из путешествий, сопровождая учителя, он буквально чудом обрел и свою мать, и братьев, и отца, которых давно считал погибшими. Вновь обретя семью, он еще более уверовал в Промысел Божий, и стал ревностным поборником веры Христовой. Незадолго до своей страдальческой кончины Петр рукоположил Климента в епископы города Рима. И после смерти епископа Анаклета Климент возглавил Римскую церковь, став четвертым Папой Римским. Он мудро и справедливо управлял церковью в смутные времена волнений и конфликтов, новый Папа прославился многочисленными обращениями к Христу, исцелениями и благодеяниями. Он твердо пас стадо Христово, оберегая его от нападок и искушений язычников и лжеучителей, которые, как хищные волки, хотели расхитить его. Многих людей он присоединил к христианской церкви. Взволнованные язычники обратились к императору с жалобой о том, что Климент хулит их богов, и требовали, чтобы он принес им жертву или был бы казнен. Защитникам Климента не удалось убедить императора в том, что Папа не совершал никакого зла и нес людям только добро. Император потребовал от Климента принести жертву языческим богам, в противном же случае отправляться в ссылку на каторжные работы в отдаленные Инкерманские каменоломни возле античного города Херсонес (нынешний Севастополь). Климент предпочел изгнание. На месте ссылки он нашел более двух тысяч христиан, сосланных туда в разные времена за свою веру, вместе с ними переносил он тяжкие труды, лишения и бедствия, своим примером утешая и воодушевляя их. Однажды в чудном видении после молитвы о ниспослании каторжанам питьевой воды Клименту было указано место, где раскопав немного земли, он открыл источник чистой воды, разлившийся полноводной рекой. Слух об этом чуде святого быстро распространился по всему Таврическом полуострову, и множество туземных жителей-язычников пожелало обрести новую веру и узнать истинный путь ко спасению души. Желающих принять крещение было очень много, ежедневно Климент крестил до полутысячи язычников. Христиан стало так много, что для них потребовалось соорудить около 75 новых церквей взамен разрушенных языческих идолов и капищ. Узнав об этих событиях, император Рима послал в Херсонес своих наместников для наведения порядка и прекращения апостольской деятельности святого. Они привязали Климента к якорю и утопили в море, чтобы последователи не нашли его тела. Но вера учеников Климента и всего народа, скорбевшего о кончине пастыря, оказалась настолько велика, что их молитва заставила море отступить от берега, и люди нашли тело мученика в нерукотворенной храмине. Когда же восхотели они забрать его святые мощи, Господь явился им и открыл, что каждый год в память о кончине их учителя морская вода будет отступать о берега на несколько дней, и верующие смогут поклониться священномученику. Так и случилось. Каждый год, в течение семи веков, море отступало от берегов, и верующие стекались на поклонение святым мощам. Много было совершено чудес и исцелений при этом. Но однажды море перестало отступать, и нетленные мощи святого Климента стали недоступны для верующих. Вновь чудесное обретение священного тела Климента произошло только спустя 50 лет, когда прибывшие в Херсонес равноапостольные Кирилл и Мефодий побудили херсонесского епископа к соборной молитве об открытии мощей святого мученика Климента. Под звуки церковных песнопений направились верующие на морской берег в ожидании чуда, но вода не отступала. Тогда после захода солнца Кирилл и Мефодий сели на корабль и отправились в море. Около полуночи из морских глубин показался свет, и на поверхности воды появилась сначала глава, а потом и все мощи святого Климента. Их торжественно перенесли в город, в Херсонесский храм. Часть мощей была лично перевезена Кириллом и Мефодием в Рим и передана Папе Римскому. Святая же глава мученика Климента, покоившаяся в Херсонесском храме, была впоследствии перенесена в Киев князем Владимиром, захватившим Херсон. В Киеве мощи Климента были помещены в Десятинной церкви – первом каменном храме Киевской Руси. Святой Климент широко почитался в Киевской Руси и почитается и поныне православной церковью как один из первых христианских проповедников на русской земле. Сегодня глава святителя Климента находится в подземных пещерах Киево-Печерской Лавры, в числе других мироточивых глав.
Такая вот история о Римском Папе Клименте. Ну а мы возвращаемся к замосквореченской Свято-Климентовской церкви, названной в честь этого святого.
Существующее здание храма Климента было построено в 1762-1769 году на средства жившего в приходе старой церкви купца и фабриканта Кузьмы Матвеева, «табачного и винного перекупщика».
Есть мнение, что постройка в действительности была проспонсирована графом А.П. Бестужевым-Рюминым, действовашим якобы втайне от двора и поэтому использовавшим подставное лицо – коллежского асессора Кузьму Матвеева, служившего ранее в ведомстве Бестужева. Насколько эта теория верна, сказать затрудняемся.
Величественный храм выполнен в стиле барокко с элементами рококо, необычными для Москвы и свойственными, скорее, архитектуре северной столицы. Предположительно, эта нетипичность связана с личностью автора проекта храма – Пьетро Трезини, итальянцем, рожденным в России. Трезини был придворным архитектором Елизаветы Петровны и крестником ее отца – Петра I. Считается, что именно Трезини завез в Россию помпезный, изощренный и причудливый стиль рококо из Европы, где обучался архитектурному делу. Он первым начал строить в России храмы в этом стиле, успешно объединяя его с традиционным допетровским пятиглавием. Одним из образчиков его творчества является и Климентовский храм в Замоскворечье. Появление роскошного храма на Пятницкой улице, среди низкой, довольно скромной застройки, стало настоящим событием, храм смотрелся здесь невероятно эффектно и производил сильное впечатление своей красивой, спокойной громадой. Само здание церкви представляет собой четырехстолпный, двухсветный (с двумя рядами окон) храм с фасадами с выступающими плоскими ризалитами. Венчают его световые купольные барабаны с главами. Вдоль карниза храма тянется кованая декоративная решетка тонкого рисунка. Стены храма украшены насыщенным декором. Храм окружен оригинальной и изысканной оградой сложной конфигурации.
В 1929 году храм был закрыт, а в 1934 его отдали под книгохранилище Ленинской библиотеки. В 2008 году передан верующим. В том же году по инициативе мера Лужкова начата реставрация, длящаяся по сей день.
В Голиковском переулке есть домик с мезонином (Голиковский пер., 9).
Это жилой доме дворянина К. Критцкого. На сегодняшний день это то малое наследие деревянного зодчества Москвы, что практически чудом сохранилось до наших времен. Деревянных домов в Москве осталось – по пальцам пересчитать. И этот – один из них. Москву часто называют Белокаменной, и это действительно так – многие выдающиеся и самые величественные строения в Москве были выстроены из белого камня. Но массовая мещанская, купеческая застройка всегда была деревянной, не чурались дерева и представители дворянства. Поэтому скромный деревянный усадебный дом с мезонином в Голиковском переулке – яркий образчик московской усадебной застройки XIX века, из которой, к сожалению, до наших времен мало что дошло. Дворянин Критцкий строит свою усадьбу в 1820-х годах, в период активной застройки Москвы после пожара, бушевавшего в 1812 году. Главный фасад в семь окон строго симметричен и пропорционален, он прост и традиционен в оформлении, но этим и притягивает к себе внимание – гармоничной и элегантной простотой убранства. Он идеален в своей простоте. Жаль, что от большого усадебного сада остался лишь палисадничек, что наличники оконных проемов утратили свой парадный вид, что рустованное дерево на фасаде поизносилось, но этот дом, даже несмотря на свою ветхость и отрешенность, пропитан неповторимой, романтичной атмосферой старой Москвы.
За почти двухсотлетнюю свою историю усадебный дом Критцкого перестраивался только раз, в конце XIX- начале XX века. Благодаря этому здание его и сохранилось до нашего времени без существенных архитектурных изменений, практически в первозданном виде, и именно поэтому оно представляет особую ценность для культурного наследия Москвы. Сейчас дом Критцкого находится под охраной государства, выкуплен в собственность некой организацией и нуждается в срочной реставрации, но, к сожалению, вопросы, касающиеся его восстановления, пока еще остаются неразрешенными, компания-собственник не отказывается от реставрационных работ, но полноценного проекта работ в Москомнаследие пока не предоставила.
Кстати, о самом Голиковском переулке. Он расположен в той части Замоскворечья, которая в старину называлась Голиками, то есть голой, безлесой местностью.
Голиковский переулок выводит нас на Пятницкую улицу.
Первоначально дорога из Кремля в Тулу, Серпухов и Рязань шла по нынешней Большой Ордынке. На месте же современной Пятницкой улицы долго еще оставались болотистые леса, доходившие до берега Москвы-реки. Но со временем старая дорога стала узка для увеличившегося транспортного потока, и на рубеже XV-XVI веков параллельно ей сформировалась новая торговая и ремесленная улица. До XVIII века она называлась просто – Большая. Название же Пятницкая закрепилось за ней после возведения близ нее церкви Параскевы Пятницы, которая находилась там, где сейчас расположен наземный вестибюль станции метро Новокузнецкая (церковь снесли в соответствии с Генпланом 1935 года). Святую Параскеву очень чтили на Руси, считая ее покровительницей всех торговых людей и коммерсантов. Имя святой Параскевы в переводе с греческого означает «пятница», в русском быту великомученица Параскева так и именовалась: «Параскева-Пятница». Ее имя и дало название Пятницкой улице.
С середины XVIII века Замоскворечье активно заселяется купечеством. В Зарядье они вели торговые дела, имели магазины, лавки, а здесь, в Замоскворечье жили. В их усадьбах, среди цветущих кустов, грядок и плодовых деревьев стояли в основном деревянные или кирпичные дома, добротные, но без особых архитектурных изысков. Однако с ростом благосостояния у купцов появлялось вполне понятное желание жить в особняках, подобных дворянским – изящных, пышных и вычурных. Вот и стали купцы перестраивать свои усадебные дома по образу и подобию апартаментов знати. Одной из первых в Замоскворечье выстроила для себя роскошный двухэтажный особняк купчиха Ольга Коробкова, жившая на Пятницкой улице. Ее дом мы можем теперь видеть по адресу Пятницкая, 33.
Работу над проектом перестройки ее дома она поручила успешному и весьма модному архитектору Льву Кекушеву, который в полной мере оправдал ожидания заказчицы, построив для нее шикарный эклектичный особняк, более чем позитивно оцененный общественностью. Конструктивно простой, но при этом богато украшенный с декоративной точки зрения, дом обладает выдающимся и запоминающимся внешним видом. Здание асимметрично и с левой стороны имеет оригинальную башенку, чем-то напоминающую купеческий сундук с крышкой – чешуйчатым куполом с эффектным скульптурным декором и ажурной кованой решеткой на гребне. Под башенкой выступает эркер с большим арочным окном, как бы создающий козырек над входом в особняк. Фронтон эркера украшен сложной скульптурной композицией, главными участницами которой являются две симпатичные кариатиды. Этим красавицам-богиням отведена роль встречать всех гостей, пожаловавших в купеческий дворец их хозяйки. Над окном изображен жезл Меркурия – кадуцей. Меркурий считается покровителем торговли и коммерческих дел, его крылатый жезл на фасаде купеческого дома обозначает род занятий владельцев. Но в кадуцее на доме Коробковой есть одна особенность: вместо самого крылатого жезла змеи обвивают крылатый факел, светоч. Может, автор символизировал этим просвещенную коммерцию? Интересна и стена фасада особняка. Равномерный ритм арочных окон второго этажа визуально усложнен разным оформлением окон, одни обрамления будто увеличивают оконные проемы, другие уменьшают. С левой стороны здания расположены ворота ограды усадебного участка с выразительным рисунком кованых решеток.
После Великой Отечественной войны усадьбу Коробковой занимал Институт истории искусств, возглавляемый И. Грабарем. Сегодня в роскошном особняке обосновалось посольство Танзании.
Ну а наша прогулка завершается возле дома № 13 по Пятницкой улице.
Здесь расположен торговый дом И.М. Гальперина, меховщика-миллионщика. Дом построен по его заказу в 1908-1909 годах известным архитектором Ф.О. Шехтелем. Заказчик планировал разместить в цокольном этаже здания меховой салон, именно поэтому центральный вход в дом окружен двумя огромными витринными окнами. Объем дома весьма лаконичен. На момент постройки он выглядел диковато рядом с купеческими усадебными домами, за простоту и подчеркнутую геометричность форм его сразу прозвали «ящиком» и восприняли как провокационный рекламный ход хозяина. Фасад здания отличается акцентированным вертикализмом, структурно противопоставленным трем белым горизонтальным тягам, имитирующим карнизы между этажами. Верхний этаж дома завершается высоким аттиком. Стены здания облицованы блестящей зеленой керамической плиткой – «кабанчиком». Дом Гальперина - настоящий «изумруд Шехтеля» - ограненный, сияющее-зеленый. Изначально по проекту дом задумывался в готическом стиле. Но все, что присутствует из готики – это лишь небольшие шпили-фиалы над крышей, высокие шпили так и не были построены. Почему - загадка.
Бывший торговый дом Гальперина является тем редким образчиком домов, что вопреки поворотам истории сумели сохранить свое первоначальное предназначение, подтверждая своим примером, что даже в этом бренном, всегда изменяющемся и непредсказуемом мире есть что-то, что остается неизменным. В начале XX века дом строился для мехового магазина, в советское время здесь торговали меховыми шапками, и сегодня за витринными окнами – меховой салон. Нерушимые традиции.
Ну что ж, друзья, наша прогулка по Москве, по ее заповедному уголку – Замоскворечью – завершена. Но эта экскурсия по замоскворецким землям далеко не последняя. Здесь, за Москвою-рекою, притаилось еще много секретов, увлекательных историй и необычных судеб, о которых нам предстоит еще узнать в наших следующих прогулках.