На юго-западе Москвы, в Обручевском районе, среди плотной застройки притаился небольшой зеленый уголок в сорок восемь гектаров. Этот островок зелени — Воронцовский парк. Прежде здесь в окружении деревьев стояла дворянская усадьба Воронцово с красивым господским домом и каскадом прудов. Она почти полностью разрушена людьми и временем. Осталось лишь несколько построек и впечатляющие своей необычностью въездные ворота с башнями в псевдоготическом стиле. И даже то немногое, что сохранилось от сиявшей некогда жемчужины юго-западного «ожерелья» подмосковных, а ныне — московских усадеб, наглядно свидетельствует о былом величии и красоте этого поместья, претендовавшего на звание «подмосковного Версаля». Невероятна и история усадьбы. Она видала князей, бояр и русских царей, пережила Смуту, наполеоновское нашествие и революцию 1917 года, была секретным производством, элитной дачей, тюрьмой, совхозом и биостанцией. Хотите узнать подробности этих перипетий? Присоединяйтесь к нашей экскурсии по усадьбе Воронцово.
На великокняжеских землях
Первым владельцем местной деревни считается боярин Федор Васильевич Воронец, давший ей название. Топоним «Воронцовское», согласно записи в духовной грамоте Ивана Грозного 1572 года, модифицировался затем в Воронцово. Родословную боярин Воронец вел от Шимона Африкановича, который пришел в Киев из Варяжской земли в 1027 году, во времена великого князя Ярослава Мудрого. Шимон принял православие и стал Симоном. От правнуков Федора Васильевича Воронца пошли Воронцовы и Вельяминовы — они служили престолу и получали знатные чины, в том числе окольничих. Государи жаловали их обширными владениями.
Со временем территория деревни Воронцовское стало частью огромной вотчины, принадлежавшей великой княгине Софье Витовтовне, единственной дочери великого князя литовского Витовта Кейстутовича, 9 января 1391 года вышедшей замуж за князя московского Василия I. Центром обширных владений Софьи Витовтовны на Воробьевых горах было село Воробьево. Немного в стороне от него лежала «деревня Воронцова Московского уезда Чермнева стана», также входившая в великокняжеские земли.
Софья Витовтовна срывает пояс с Василия Косого. Картина С. П. Чистякова.
Имя Софии Витовтовны оставило яркий след в истории России. К примеру, в 1451 году восьмидесятилетняя княгиня руководила обороной Москвы — татары «внезапу прииде на Русь», чтобы силой взыскать дань. Она вообще не раз оказывалась в гуще военных и политических событий. Строптивый нрав великой княгини увековечили кисти Павла Чистякова, Карла Гуна, Василия Верещагина, Николая Дмитриева-Оренбургского и Карла Венига. Художников заворожила выходка Софьи Витовтовны, публично учиненная на свадьбе Василия II в 1433 г., впоследствии ослепленного и прозванного Темным. Внук Дмитрия Донского Василий Косой прибыл на пир, украсив свой наряд золотым поясом с драгоценными камнями. Кто-то шепнул великой княгине, что пояс-де — украденный из приданого ее свекрови, покойной княгини Евдокии. Позабыв о приличиях, Софья Витовтовна сорвала пояс с высокого гостя. Скандал вылился в почти тринадцатилетнюю войну.
От внука Софьи к Ивану Грозному
Сын Василия Темного и любимый внук Софьи Витовтовны Юрий Васильевич Меньшой, удельный князь Дмитровский, среди прочих селений получил в наследство в 1453 году и Воронцовское.
По условиям духовной грамоты самого Юрия Васильевича, селения близ Москвы переходили его старшему брату, великому князю Московскому Ивану III (1439-1505), известному как Иван Великий и собиратель земель русских — это он освободил Русь от ордынской зависимости и объединил русские земли вокруг Москвы. В свою очередь, Иван III передал Воронцовское в наследство сыну Василию III (1479-1533), великому князю Московскому, которого заморские дипломаты уже именовали «императором русов». Вероятно, в его время здесь уже существовали достойные великокняжеского проживания деревянные хоромы, поскольку Василий III прожил в деревне все лето 1519 года.
Великий князь любил охоту и жизнь за городом. С удовольствием и надолго он покидал Москву, имел страсть к строительству и путешествиям, много ездил по своим резиденциям, прогуливался и предавался размышлениям. Василий III продолжил отцовскую политику «собирания земель». В 1526 году после развода с бесплодной Соломонией Сабуровой Василий III вторично женился. Через четыре года у него от дочери литовского князя Василия Львовича Глинского Елены наконец родился долгожданный наследник, сын Иван — будущий Иван Грозный. Он и стал следующим обладателем вотчины, а затем передал ее своему сыну Федору Ивановичу — Феодору Блаженному, ставшему последним из Рюриковичей на российском престоле.
В Смутное время Воронцово, будучи царской вотчиной, передавалось из рук в руки всем занимавшим московский престол. Как и почти все земли под Москвой, за время смуты деревня Воронцово была сожжена и фактически уничтожена. Затяжные конфликты, межклассовая борьба, самозванцы и польско-литовское лихолетье превратили эти места в выжженную пустошь.
Имение князей Репниных
В 1613 году Земский собор избрал Михаила Федоровича Романова на царство, и вскоре Смута закончилась. Возрождать Воронцово предстояло новым владельцам — знатному княжескому роду Репниных. Происходили они от князей Черниговских, один из которых имел кличку Репня и был потомком рюриковского рода (XVIII колено от Рюрика). Веками Репнины служили российским царям и императорам.
На пиру у грозного царя
У известного русского художника XIX века Константина Маковского есть картина под названием «Князь Репнин на пиру у Ивана Грозного». В центре полотна изображен боярин Михаил Петрович Репнин: на его лице без труда угадывается сильнейшее негодование, а пальцем он показывает прямо на сидящего на троне царя.
Князь Репнин на пиру у Ивана Грозного. Картина К. Е. Маковского, 1880-е годы.
Трагичный сюжет картины хорошо известен со слов князя Андрея Курбского — современника обоих действующих лиц. Михаил Репнин был уважаемым и заслуженным военачальником. Воевода хорошо показал себя в походах на Казань и сражениях с крымскими татарами, но в Ливонской войне действовал не так успешно. В январе 1564 года князь получил приглашение от Грозного на маскарад, но пир пришелся сдержанному и набожному Репнину не по душе: он стал уговаривать царя прекратить бесчинство, а в ответ на попытку Ивана Васильевича надеть на него маску сорвал и растоптал ее (именно этот момент запечатлен на картине Маковского).
Конец истории предсказуем — спустя несколько дней подручные царя закололи Репнина прямо у церковного алтаря. Вскоре после этого бессмысленного убийства Иван Грозный ввел в стране опричнину, и число жертв тирана стало быстро расти. Впрочем, на других членах семейства этот кровавый эпизод, судя по всему, не отразился: так, родственник убитого, воевода Андрей Васильевич Репнин, продолжил верно служить царю.
Князь Ехидна и его сын
Возвышение рода произошло в XVII веке и связано с именем князя Бориса Александровича Репнина. По какой-то причине он очень приглянулся Михаилу Федоровичу — первому царю из династии Романовых. Репнин даже удостоился чести быть гостем на обеих свадьбах государя.
Дипломат и воевода Репнин — сын стольника, по рождению не был слишком богат и знатен. Однако он, видимо, хорошо служил, раз стремительно взлетел в 1640 году по карьерной лестнице — из стольников сразу в бояре, минуя промежуточный чин окольничьего. Кроме того, в течение нескольких лет он возглавлял сразу семь приказов. Вероятно, именно в те годы Борис Александрович и получил прозвище Ехидна. Эта кличка не говорит о скверном характере князя — его могли окрестить так недоброжелатели, завидовавшие быстрому взлету Репнина. Бояре, недовольные чрезмерным влиянием Репнина на царя, услали его в 1643 году усмирять ногайцев. Он стал воеводой в Астрахани и за свое отсутствие в Москве постепенно утратил прежние рычаги воздействия.
До того как князь пал жертвой придворных интриг, он получил от Михаила Федоровича имение Воронцово. Вотчина Рюриковичей была передана любимцу царя поместным приказом. Поводом явилась награда за «Московское осадное сидение» 1618 года. Польские войска осадили город с целью посадить на престол королевича Владислава IV, но осада успехом для поляков не увенчалась, зато укрепилось положение новой династии Романовых. Б. А. Репнин участвовал в обороне города.
Имение со времени Смуты оставалось в запустении. Высылка Бориса Репнина из Москвы также не позволила ему как следует заняться поместьем. Не надеясь вернуться из своей «ссылки» обратно в Москву, Борис Александрович в 1647 году отказал своему младшему сыну Ивану Борисовичу Репнину (1617-1697) «в Московском уезде в Чермневе стану… пустошь, что была деревня Воронцова».
В придворной карьере воевода Иван Репнин не уступал отцу, служил ближним боярином — советником царя Алексея Михайловича Тишайшего, а позднее был воеводой в городах на границе с Литвой и Польшей. В унаследованном разоренном и разрушенном Воронцове Иван Борисович ограничился организацией деревни, а боярский двор с дворовым хоромным строением устроил в соседнем сельце — Шатилово.
Птенец гнезда петрова
Наследник Ивана Борисовича по имени Аникита (1668-1726) оставил в истории гораздо более заметный след. Он с юности дружил с царем Петром I и в 1689 году поддержал его в противостоянии с сестрой, царевной Софьей. Преданность Аникиты Репнина Петру еще раз подтвердилась спустя девять лет, когда его решительные действия способствовали разгрому стрелецкого бунта. Князь также принял активное участие в Северной войне, но его талант полководца оказался более чем скромным. Так, в июле 1708 года шведский король Карл XII обратил в бегство русские войска под командованием Репнина в битве при Головчине недалеко от Могилева. Разъяренный Петр отправил Аникиту Ивановича под трибунал, и тот едва не закончил жизнь на плахе, но в итоге все же был прощен.
Портрет Аникиты Ивановича Репнина. Неизвестный художник. Конец 1690-х годов.
Через год Репнину удалось полностью реабилитироваться: в Полтавской битве он командовал центром русской армии и показал себя с лучшей стороны, а после победы получил награду — орден Святого Андрея Первозванного. В 1719 году князь стал первым генерал-губернатором Рижской губернии, основанной на отнятых у шведов землях. При коронации же Екатерины I в 1724 году ему был пожалован чин генерал-фельдмаршала.
Про свои владения в Воронцове Аникита Иванович не забывал. В отличие от своего отца, он устраивал усадьбу уже непосредственно в Воронцове. К 1709 году здесь появляются господский дом и деревянные хозяйственные пристройки. Но настоящий расцвет княжеского имения еще был впереди.
Беспечный Петр Иванович
После смерти князя А. И. Репнина в 1726 году Воронцово сначала перешло его старшему сыну Ивану Аникитичу, а затем внуку Петру Ивановичу. Тот запомнился не из-за своих боевых заслуг, а благодаря репутации придворного интригана. Он даже вступил в скандальную связь с замужней графиней Марией Чоглоковой — по тем временам абсолютно неслыханно! Подробности их романа изложила в записках Екатерина II, которая знала обо всем из первых рук — от самой графини. Чоглокова вскоре умерла от чахотки, а Репнин в 1760 году стал российским посланником в Испании, но пробыл там недолго и вскоре вернулся к императорскому двору.
При Петре Ивановиче усадьба Воронцово приобретает второе название — Беспечное, — под стать характеру хозяина имения. Любвеобильный владелец буквально вдохнул в поместье новую жизнь. Он поселился в нем и принялся за создание «подмосковного Версаля». Денег на такие прихоти у князя было более чем достаточно, но при этом никаким предпринимательским гением он не обладал. Все гораздо проще: основу крупного состояния Репнина составляло наследство от ближайших родственников — отца и старшего брата. Кроме того, Петр Иванович получил еще и неплохое приданое, женившись на графине Марии Ивановне Головкиной. Все это позволило ему не считаться с расходами при реализации своих идей.
При нем появилась в усадьбе четкая планировка с тремя аллеями на манер версальских, которые расходились лучами от партера у главного дома. За отстроенным одноэтажным господским домом в барочных формах были разбиты террасные пруды на реке Раменке, берущей в этих местах свое начало. Появились в усадьбе также хозяйственные и служебные постройки, французский парк и регулярный сад, полотняная фабрика и кирпичный завод.
Проект реставрации усадьбы Воронцово 2011 года. Внешний вид главных построек и генеральный план поместья.
Амурные дела Петра Ивановича стали поводом для одной легенды. С Воронцовым принято связывать имя Федора Степановича Рокотова, замечательного художника, тончайшего портретиста. Есть версия, что он родился в 1736 году в Воронцове и был внебрачным сыном князя Петра Репнина (в браке с графиней Марией Ивановной Головкиной детей он не имел). Известно, что крепостной Рокотов довольно легко получил вольную, а Петр Репнин оказывал ему протекцию в дальнейшем.
Последний из Репниных
Князь П. И. Репнин умер в 1778 году, вслед за ним скончалась и его супруга. Следующим наследником Воронцова стал кузен формально бездетного Петра Ивановича, генерал-фельдмаршал, дипломат и крупный масон Николай Васильевич Репнин (1734-1801). К тому времени он уже стал прославленным военачальником и искусным дипломатом, особо отличился генерал в русско-турецкой войне 1768-1774 годов.
Портрет князя Николая Васильевича Репнина. Неизвестный художник.
Новый хозяин перестроил главный дом, перевел его в камень и надстроил один этаж. Имя архитектора история не сохранила, зато известно, что итальянский декоратор Ванзини занимался отделкой интерьера. Слева и справа дом обрамляли флигели в стиле поздней классики.
В 1780-е годы Н. В. Репнин, в соответствии с модой и собственными вкусами, создавал загородный ансамбль в классическом духе, но с готическими нотками. Об этом сообщает нам уцелевшая мемориально-триумфальная «турецкая крепость», возведенная Репниным в память об участии в Русско-турецкой войне и взятии города Мачина. Эта «крепость» являлась главными въездными воротам в усадьбу и по сей день считается визитной карточной усадьбы. Ансамбль составлен из двух симметрично расположенных кордегардий — караульных помещений в виде небольших домиков, — примыкающих к ним двухъярусных башенок и соединяющей кордегардии арки ворот. Оформление ансамбля ворот, стрельчатые окна башен, пинакли, украшающие арку — все это выполнено в стиле псевдогитики. Авторство «турецкой крепости» приписывается то Матвею Казакову, то Василию Баженову, а то и вовсе Джакомо Кваренги.
"Турецкая крепость" — въездные ворота в усадьбу Воронцово.
Также за время преобразований Н. В. Репнина неподалеку от ворот был построен восьмигранный парковый павильон, впоследствии ставший одноглавым Троицким храмом. Он стоит и поныне.
Николай Васильевич прошел еще несколько войн, в 1798 году наконец получил отставку со службы и переехал в Воронцово на покой. По воспоминаниям современников, там генерал ни одного вечера не проводил в одиночестве, постоянно принимал гостей и вообще был душой компании.
Пилоны и въездные ворота в усадьбу Воронцово. Все выполнено в псевдоготическом стиле.
Свою смерть князь также встретил в этом имении: в один из весенних дней 1801 года 67-летнему Репнину стало плохо, и он скоропостижно скончался. Законных сыновей у него не было, поэтому Воронцово досталось его дочерям: уже немолодой и с детства горбатой Дарье, которая вышла замуж за барона Августа Карловича фон Каленберга, и Александре, в замужестве Волконской. Затем перешло оно к старшему сыну последней — Николаю Григорьевичу.
Псевдоготические элементы декора на фасаде.
Со смертью Николая Васильевича род Репниных формально пресекся. Однако его внуку, унаследовавшему имение Воронцово, разрешили именоваться двойной фамилией Репнин-Волконский. Тем не менее, в истории княжеской усадьбы тогда началась уже совершенно новая глава.
Воздушный шар Леппиха
В 1812 году усадьба Репнина в Воронцове превратилась в секретную лабораторию, где готовилось страшное оружие против французов — управляемый воздушный шар. О происходившем писал Лев Толстой. В романе «Война и мир» читаем: «В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть на большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя».
Под грифом «Секретно»
Александра Волконская в начале 1812 года сдавала усадьбу под дачи представителям московской элиты. Одним из арендаторов оказался Николай Васильевич Обрезков, гражданский губернатор Москвы. Он-то и выбрал Воронцово, далекое от центра города, дабы сохранять тайну, для строительства того самого воздушного шара — «последнего слова военного дела». С шара планировалось бомбардировать неприятеля. Механик Франц Леппих руководил процессом.
Лаборатория, честно говоря, была не такой ужи секретной. Для сохранения секретности московский главнокомандующий граф Ф. В. Ростопчин предложил легенду: якобы в мастерских изготавливаются новые земледельческие орудия. Для ее поддержания даже был заключен фиктивный договор. Впрочем, слухи по Москве ходили разные — кто-то говорил, что в Воронцове строят подводный корабль, кто-то — что экспериментируют с пушечными снарядами. Жители Москвы живо интересовались работой загадочного немца Леппиха, любопытные ходили смотреть на приготовления.
Боевой аэростат Франца Леппиха, строившийся в Воронцово. В другом варианте крылья перенесены с шара в подвешенную к нему гондолу.
Нарушал секретность и сам придумавший легенду граф Ф. В. Ростопчин. В одной из прокламаций он обратился к москвичам и весьма подробно рассказал о шаре: «Здесь мне поручено от Государя сделать было большой шар, на котором 50 человек полетят, куда захотят и по ветру, и против ветра; а что от него будет, узнаете и порадуетесь. Если погода будет хороша, то завтра или послезавтра ко мне будет маленький шар для пробы. Я вам заявляю, чтоб вы, увидя его, не подумали, что это от злодея, а он сделан к его вреду и погибели».
Надо сказать, что для москвичей полеты воздушных шаров не были в такую уж новинку. В начале XIX века над Москвой неоднократно проводился пуск пилотируемых аэростатов. Летали в московском небе и отечественные, и иностранные воздухоплаватели. И каждый раз полет привлекал массу публики, на самые удобные для обзора места даже продавались билеты. Подробнее об этом читайте в нашей статье «Московские воздухоплаватели».
Вот и герой «Войны и мира» Пьер Безухов, преисполненный тревоги, пытаясь найти себе какое-то занятие, чтобы отвлечься от своих беспокойных мыслей, решил предаться наблюдению за зрелищным запуском.
Непризнанный изобретатель
Биография Франца Леппиха похожа на плутовской роман. Сын баварского крестьянина учился у августинцев — но те его выгнали. Потом нанялся вербовщиком в британскую армию, а затем уже полностью отдал всего себя изобретательству. По всей видимости, изобретений было немало, но известно только одно: музыкальный инструмент под названием панмелодион — инженерная конструкция, в которой клавиши приводил в движение колесный механизм. Панмелодион на короткое время стал модной новинкой, и Леппих даже представил свое изобретение ко двору императора Наполеона. Тогда же он впервые предложил использовать летательные аппараты на войне. Однако Наполеон сразу отказался. Проект показался ему бесполезным и дорогостоящим. Во французской истории конца XVIII века опыты с воздушными шарами чаще оканчивались неудачей — это и проект Жана-Батиста Менье, и казус с шаром на коронации Наполеона, когда праздничный аэростат улетел на пол-Европы к югу.
Леппих не оставил своих попыток, уехал в Вюртемберг и предложил свои услуги королю Фридриху I. Король составил специальную комиссию, которая оценила старания Леппиха, но уточнила, что эффективность боевого аэростата, способного обстреливать неприятеля, может быть установлена только опытным путем. Тем не менее, идеи немецкого инженера вызвали тревогу. Над Леппихом стали сгущаться тучи, вюртембергский король велел закрыть лабораторию и уничтожить материалы, а из Парижа от французской миссии пришел приказ об аресте опасного изобретателя. И тут как нельзя кстати о проекте узнали российские дипломаты.
Таинственный боевой аэростат
В апреле 1812 русский посланник Давид Алопеус познакомился с Леппихом, после чего немедленно отправил восторженное письмо Александру I. По словам дипломата, инженер пообещал соорудить полсотни таких аэростатов за три месяца (Фридриху Леппих говорил то же самое, но просил четыре месяца). Переезд в Россию пришлось ускорить из-за погони. Леппих бежал в Мюнхен, получил там российский паспорт на имя доктора Фейхнера, затем добрался до Луцка, где ему вручили новые фальшивые документы — теперь он значился как Шмидт. Кроме того, щедрые русские оплатили значительные долги Леппиха.
В мае немецкий изобретатель прибыл в Москву. Ему предстояло работать в условиях полной секретности. Поэтому место для мастерской искали в тихом уголке, подальше от городской жизни. Сначала Леппиха поселили в окрестностях Симонова монастыря, в Тюфелевой роще. А затем перевезли в Воронцово, в усадьбу А. Н. Волконской (Репниной). За это время у Леппиха сменился куратор: сперва это был гражданский губернатор Москвы Н. В. Обресков, затем за работами стал следить граф Ф. В. Ростопчин.
Все пожелания Леппиха исполнялись беспрекословно: ему выписывали из Германии нужных людей, в мастерской трудились десятки рабочих, изобретателя обеспечивали материалами. Пять тысяч аршин тафты особого приготовления, лучшая сталь для пружин, серная кислота на 50 тысяч рублей и на такую же сумму железные опилки. Ростопчин насторожился — на строительство загадочного летательного аппарата из казны выделили 320 тысяч рублей, деньги совершенно немыслимые. Генерал-губернатор лично проверял, все ли в порядке. Леппиху удалось его убедить. «Я видел Липиха; это человек весьма искусный и опытный механик. Он рассеял мои сомнения насчет пружин, приводящих в движение крылья того поистине адского снаряда, который мог бы нанести, со временем, более вреда человеческому роду, нежели сам Наполеон, если бы постройка шара обходилась дешевле», — писал Ростопчин Александру I.
На несколько аршин
Шли месяцы, но ни о каких 50 аэростатах и речи не шло. Леппиху не удалось поднять в воздух даже один шар. Как именно должен был выглядеть аэростат Леппиха, известно лишь приблизительно — точных чертежей конструкции не сохранилось. Однако остались рисунки, из которых видно, что аппарат вряд ли бы смог исполнить обещания немецкого механика. Планировалось, что сверху расположится вытянутый горизонтально воздушный шар из тафты, наполненный водородом. Снизу — гондола. Управлять ей должны были четыре десятка гребцов, которые приводили в действие вертикальные весла на пружинных рессорах. Кроме гребной команды, шар должен был нести в гондоле военных, отвечавших за бомбардировку.
Сначала Леппих ссылался на скверное качество стали. Ему выписали лучшую английскую сталь для пружин, но результата это не дало. Французы перешли Неман, Великая армия приближалась к Москве. Шар не взлетал. Вернее, взлетал, но никак не мог нести на себе несколько десятков человек и снаряды, да и поднимался от силы на несколько аршин.
Бесславный итог
Позже Ростопчин находил для Леппиха совсем другие слова, уже никак не «искусный и опытный механик». «В числе неприятных занятий я должен поставить на первое место тот несчастный аэростат, с которым было столько возни», — писал позже генерал-губернатор Москвы и добавлял к имени Леппиха определение «негодяй-автор», а в других местах — «сумасшедший шарлатан». В мемуарах Ростопчин рассказывает об итоге этой печальной затеи: «За сутки до вступления французов в Москву я отправил этого Шмидта в Петербург, вместе с его рабочими и с его огромным тафтяным аэростатом. Там хотели было возобновить его затею, делали опыты в Ораниенбауме, но успеха никогда не было. Мне рассказывали, что он вернулся в Германию, где некоторые купцы сделались жертвами его обмана, поверив, что аэростат станет переносить товары».
Французы, войдя в Москву, нашли в Воронцове мастерскую Леппиха и обнаружили там горючие материалы и бочки с купоросом. Специальная комиссия установила, что Ростопчин собирался строить воздушный шар. Впрочем, даже французской комиссии эта затея показалась невозможной. Поэтому в очередном 21-м бюллетене Великой армии указывается, что Ростопчин, возможно, обманывал в первую очередь горожан. Бюллетень рассказывает о расстреле русских поджигателей, которые бросали ракеты на деревянные крыши с целью вызвать пожар в городе: «Этот презренный Ростопчин хранил эти ракеты, заставив жителей поверить, что он хотел построить воздушный шар, способный сбросить ракеты на французскую армию. Под этим предлогом он хранил зажигательные ракеты и другие необходимые вещества».
Леппих, как и писал Ростопчин, не прекратил свои попытки построить шар. В 1814 году он еще раз предложил свои услуги Александру I, но император отверг эту идею. Затем немец вернулся в Германию, изобретал то машинку для ухода за ногтями, то новые гвозди. А потом исчез без следа.
Войны и революции
1812 год нанес имению тяжелейший удар. Французы разграбили главный дом, однако он уцелел. Во время восстановительных работ князь Николай Григорьевич Репнин-Волконский построил здесь северный хозяйственный флигель, так называемую Оранжерею, а также квадратный в плане южный корпус.
Оранжерея в усадьбе Воронцово.
Василий Николаевич Репнин, его сын, в 1837 году с легким сердцем расстался с родовым имением. Действительный тайный советник и обер-шталмейстер Сергей Ильич Муханов стал новым хозяином Воронцова, а через три десятилетия дворянское имение оказалось в руках купца 1-й гильдии Григория Михайловича Сушкина.
В 1890-х годах Воронцово — владение Торгового дома «Карл Тиль и Ко», производившего военную амуницию. Компания окончательно превратила эту местность в дачную. Главный дом пришел в упадок, и его разобрали, но построили конный двор, экипажные сараи, парники, конюшню и кузницу.
Северный служебный корпус усадьбы Воронцово.
После революции 1917 года в бывшем имении расположился совхоз, затем здесь поместили еще и тюрьму (в ней в 1920-е томилась Мария Спиридонова, лидер левых эсеров), а также биостанцию. В 1948 году государство взяло усадьбу вместе с уцелевшими постройками и парком под охрану как памятник архитектуры и садово-паркового искусства.
Парк
Воронцовский парк в 1830-е годы подвергся первой перепланировке. От трехлучья аллей тогда осталось лишь две. Центральная аллея из редких пород вязов и лип протянулась от готических ворот. Регулярный парк находился к западу от господского дома.
Схема усадьбы Воронцово. 2003 год.
Прежде прямоугольный пруд приобрел более мягкие, естественные очертания, посредине насыпали романтический островок.
В пейзажный парк с просеками превратился лес в южной части имения. Сегодня сердце Воронцовского парка — старинная дубрава, в северной части которой можно найти пару столетних деревьев с мощными стволами. Два десятилетия назад воссоздали боковую липовую аллею. Современные ландшафтные архитекторы воспроизвели в Воронцовском парке подобие китайского и итальянского сада.